ГЛABA 1
ЛEГKOMЫCЛИE


Глава первая
ВЕРТЕП И СНОВИДЕЦ
Странствуя по дикой пустыне этого мира, я случайно забрел в одно место, где находился вертеп. Там я прилег отдохнуть и вскоре заснул. И вот приснился мне сон...
Вижу я человека, одетого в грязное рубище и стоящего неподвижно на дороге, спиной к своему жилищу. В руках его — книга, а на спине — тяжелая ноша. Гляжу, он открыл книгу и начал читать, но почему-то вдруг залился слезами и задрожал. Потом, как бы не в силах превозмочь тревожного чувства, он в отчаянии воскликнул: "Что мне делать?".
С тяжелым сердцем вернулся он домой и, насколько мог, старался держать себя в руках, чтобы жена и дети не заметили его скорби. Однако недолго ему удалось скрыть перед ними свое душевное страдание, так как оно постоянно усиливалось. Наконец он решился открыться жене и детям: "Моя любимая жена! Мои дорогие дети! Я вне себя от горя! Я пропал, погиб, ведь я всю свою жизнь грешил! Я узнал из верных источников, что наш город будет сожжен небесным огнем и мы все неминуемо погибнем, если не найдем тот единственный путь, которого я пока еще не знаю, но которым можно спастись от ужасной смерти".
При этих словах все его близкие удивились и сильно опечалились, но не потому, что ему поверили, а потому, что подумали, что он сошел с ума. А так как был уже поздний час, они уговорили его лечь в постель, дабы он заснул и успокоился.
Он провел бессонную ночь, и его беспокойство не уменьшилось. Напротив, оно еще более усилилось. До самого утра он плакал и вздыхал. Утром его жена и дети пришли осведомиться о его здоровье. Он ответил, что ему становится все хуже и хуже, и снова заговорил о своем переживании. Домашних это начало раздражать. Вначале они пытались заглушить его расстроенное воображение жесткими и резкими упреками, потом начали развлекать его пустыми разговорами; затем опять принялись его бранить и, наконец, стали избегать всякого с ним общения. Он, в свою очередь, начал чаще уединяться, молиться за них. Он жалел, что они ему не хотят верить, и оплакивал свою горькую судьбу. Иногда он в полном одиночестве бродил по широкому полю, читая или молясь.
Прошло несколько дней. Вот вижу я его однажды идущим по полю и, по своему обыкновению, углубившимся в чтение, и мне показалось, что он стал еще мрачнее. И вдруг он снова громко воскликнул: "Что мне делать, чтобы спастись?".
Я видел, как он нерешительно и боязливо озирался по сторонам, как бы отыскивая путь, по которому ему следует бежать. Но все же он не трогался с места, так как не знал, который из многих ему избрать. И вот вижу, подходит к нему человек по имени Евангелист и спрашивает:
— О чем ты плачешь? Он с грустью ответил:
— Книга, которую я сейчас читаю, убеждает меня, что я осужден на смерть, а после нее должен предстать перед судом Божиим. Сознаюсь, что я страшусь первого и не в силах пережить второе.
— Но почему же ты боишься смерти, когда в жизни столько зла?
— А потому что боюсь, как бы эта тяжелая ноша на спине не потянула меня глубже самой могилы, и я тогда провалюсь в геенну огненную. Тюрьма страшна, но еще более страшат меня судилище и казнь. Все эти мысли приводят меня в отчаяние.
Евангелист возразил на это:
— Почему же ты не трогаешься в путь, если в душе твоей нет покоя?
— Потому, — ответил он, — что не знаю, куда идти. Тогда Евангелист вручил ему сверток из пергамента, на котором было написано: "Беги от будущего гнева!".
Прочитав эти слова, бедный человек внимательно взглянул на Евангелиста и спросил:
— Но куда же мне бежать?
Указав пальцем вдаль, на край широкого поля, тот спросил:
— Видишь ли ты там вдали Тесные врата?
— Нет, — ответил человек.
— А видишь ли, — продолжал Евангелист, — вдалеке слепящий свет?"
— Кажется, вижу.
— Старайся же, чтобы этот свет всегда был перед твоим взором, — напутствовал Евангелист, — и ступай по направлению к нему. Дойдя до Тесных врат, постучись, и тебе скажут, что делать далее.
И вот вижу я, как человек опрометью пустился бежать в указанном направлении. Бежать ему надо было мимо своего дома. Жена и дети, увидев его убегающим, подняли громкий вопль, умоляя вернуться. Но он заткнул уши пальцами и побежал еще скорей, восклицая: "Жизнь, жизнь, вечная жизнь!". Пересекая поле, он даже не обернулся, чтобы взглянуть на них.
Все его соседи высыпали на улицу поглазеть на него. Некоторые насмехались над ним, другие ругали его, третьи со слезами умоляли вернуться назад. Из числа последних двое решили вернуть его во что бы то ни стало.
Одного из них звали Упрямым, а другого Сговорчивым. Убегающий был в это время уже далеко, но они все-таки пустились за ним в погоню. И вскоре настигли своего обессилевшего друга.
Тогда он спросил их:
— Соседи, зачем вы догнали меня?
— Затем, — отвечали они, — чтобы убедить тебя вернуться с нами домой.
Но он возразил:
— Этого я ни за что не сделаю. Вы живете в городе Гибель, в городе, где я родился и жил до сих пор, но теперь я узнал, что это за место. И когда вы умрете, а это случится рано или поздно, вы провалитесь глубже самой могилы, где вечно пылают огонь и сера. Успокойтесь, добрые соседи, и пойдемте лучше вместе со мной.
— Как?! Оставить друзей, дом, спокойную жизнь? — возмутился Упрямый.
— Да, потому что "все, что ты здесь оставишь", не может сравниться даже с крупицей того, что ожидает тебя. И если ты согласен идти к той же цели, то также получишь свою долю, потому что там, куда я иду, много добра и хватит его на всех с избытком. Идемте, и вы увидите, что я прав, — ответил Христианин, а звали его именно так.
— Чего же искать нам там в неизвестности, когда все оставлено дома? — не мог понять Упрямый.
— Я ищу "наследства нетленного, непорочного, которое никогда не увядает". И мне было сказано, что оно хранится на небе в надежном месте и в назначенное время будет разделено между теми, кто стремился получить его. Прочитай об этом, если хочешь, в моей книге.
— Полно! Отстань ты со своей книгой... Говори прямо, хочешь вернуться с нами или нет?
— Конечно, нет. Моя рука взялась за плуг... — решительно сказал Христианин.
— Ну, тогда пошли, Сговорчивый, прочь! Вернемся домой без него. Если подобные безумцы вобьют себе что-либо в голову, то воображают себя умнее всех здравомыслящих, — возмущался Упрямый.
Однако Сговорчивый возразил:
— Зачем так порочить людей? Если добрый Христианин говорит истину, тогда то, что он старается получить, гораздо заманчивее того, что мы имеем. И мне очень хотелось бы пойти с моим соседом.
— Как? Еще одним дураком больше?! Послушайся меня, пойдем назад. Кто знает, куда этот болван заведет тебя? Назад, идем назад, докажи, что ты благоразумен, — пытался убедить Упрямый Сговорчивого.
Но Христианин сказал Упрямому:
— Нет, сосед, лучше ты последуй примеру Сговорчивого. Мы в самом деле там получим то, о чем я сейчас говорил, а сверх того — великую славу. Если ты мне не веришь, прочти это в этой книге. А за истину всего там написанного отвечает Тот, Кто окропил ее Своею кровью.
Сговорчивый решил не возвращаться назад.
— Слушай, сосед Упрямый, я думаю решиться на этот путь. Пойду я с этим добрым человеком и разделю его судьбу... Но Христианин, мил человек, уверен ли ты, что знаешь путь к желанному месту?
— Я получил наставление от Евангелиста. Он указал мне путь к Тесным вратам, которые находятся вдали от нас. Там мы получим необходимые указания для нашего дальнейшего пути.
— Ну, так идем, добрый сосед, идем. И они отправились вместе. Упрямый же решил вернуться домой, не желая быть товарищем таких безумцев.

Глава вторая
ТОПЬ УНЫНИЯ
И вот вижу, что Упрямый повернул домой, а Сговорчивый с Христианином вдвоем продолжили путь, разговаривая друг с другом:
— Ну, сосед, — говорил Христианин, — как я рад тебе! Ты хорошо сделал, что решил идти со мной! Если бы Упрямый, подобно мне, почувствовал всю власть и ужас того, что нам пока неведомо, он бы не так легко решился повернуть назад.
— Послушай, сосед, — попросил Сговорчивый, — пока мы одни, объясни мне толком, что мы идем искать, что это за достояния, и куда мы с тобой направляемся?
— Это духовные богатства, их можно почувствовать, но очень трудно описать словами. Но если ты горишь желанием узнать более подробно об этих богатствах, я могу тебе прочесть некоторые главы из моей книги.
— И ты веришь, что все, что там написано, истинно?
— Без сомнения, потому что эту книгу нам дал Тот, Кто лгать не может.
— Это прекрасно! Так что же мы с тобой получим?
— Мы будем жить в Царстве, которое будет существовать во веки веков, и получим жизнь вечную.
— Чудесно! Ну, а еще что?
— Мы получим венец славы и одежды, которые будут сиять, как солнце на синем небе.
— Превосходно... Ну, а что же еще?
— Там не будет больше стенаний и печали, потому что Владыка тех мест сотрет всякую слезу с наших очей.
— А кто будет там вместе с нами?
— Мы там будем с херувимами и серафимами — такими чудными созданиями, один вид которых теперь ослепил бы нас. Еще встретим мы там тысячи тысяч пришедших в это Царство задолго до нас. Никто из них не делает зла, они добры и святы и ходят пред оком Господним; это старцы в белых одеждах и золотых венцах, это гусляры, играющие на гуслях своих. Мы увидим людей, которых на земле пытали, сжигали на кострах, отдавали на съедение зверям, топили в морях — и все это они претерпевали ради любви к Господу. Все там будут здоровы и невредимы и облечены в одежду бессмертия.
— Слушая тебя, — заметил Сговорчивый, — я восхищаюсь, но в самом ли деле мы сделаемся причастниками таких радостей?
— Господь — Владыка этой страны — обещал нам это в Своей книге, и если мы к этому искренне будем стремиться, Бог изольет на нас Свою благодать, и мы все это получим даром.
— Хорошо, дорогой попутчик, меня радуют твои слова. Прибавим-ка шагу.
— Не могу идти так быстро, как хотелось бы: у меня на спине тяжелая ноша. Она мне сильно мешает.
Так, незаметно, беседуя друг с другом, они подошли к грязной топи, находящейся в середине равнины, но по рассеянности не остереглись и провалились в тину. Эта топь имела несколько мрачное название. Называлась она топью Уныния. Барахтаясь в грязи, Христианин из-за тяжелой поклажи на спине стал захлебываться в тине. Мешок за плечами с огромной силой тянул его ко дну.
— Ах, сосед, — воскликнул Сговорчивый, — что с тобой?
— Право, — отвечал Христианин, — сам не знаю. Этот ответ очень удивил Сговорчивого, и он с раздражением возразил своему попутчику:
— Так вот каково твое блаженство, о котором ты только что мне с таким увлечением рассказывал! Если такое приключилось с нами в самом начале нашего путешествия, то что же нас ждет впереди? Только б мне выбраться отсюда живым! Можешь один добираться в свою сказочную страну!
С этими словами, собрав последние силы, он вылез из топи на тот берег, который был ближе к его дому, и пошел домой.
Христианин же, оставшись один, долго выбирался из топи Уныния, стремясь добраться к тому берегу, который был ближе к Тесным вратам. Из-за тяжелой ноши на спине он никак не мог выбраться из болотной пучины. Все его усилия были напрасны. Но вот вижу, подходит к нему человек по имени Помощь и спрашивает:
— Что ты здесь делаешь?
— Некто по имени Евангелист, — ответил тонущий Христианин, — указал мне путь прямо к Тесным вратам. Чтобы избегнуть будущего гнева Божия, я отправился туда и по пути неожиданно для себя провалился в болото.
— Но почему же ты не обратил внимание на ступени?
— Меня обуял такой страх, что я невольно кинулся в другую сторону, оступился и стал тонуть.
— Вот тебе моя рука: ухватись за нее.
И он вытащил Христианина из топи, поставил на твердую землю и повелел ему продолжить путь.
Тогда я решился подойти к тому, кто его вытащил, и спросил его:
— Будьте добры, объясните мне, почему на пути, ведущем из города Гибель к Тесным вратам, через эту топь не перекинули мост? Может, можно было бы проложить дорогу? Ведь так как другого пути нет, бедные путешественники всегда здесь подвержены опасности утонуть...
— Эту грязную топь ни осушить, ни замостить нельзя. Сюда стекаются "нечистоты" греха, поэтому все это место и называется топью Уныния. Когда грешник пробуждается от отуманившего его греха и познает истину, им, спустя некоторое время, вдруг овладевают страх, сомнения и недоверие. Именно эти тяжкие ощущения стекаются в это место. В результате они испортили почву, по которой проходит путь к Тесным вратам. Не думайте, однако, что Владыка сих мест доволен, что путникам грозит здесь опасность. Не Его воля, чтобы топь существовала вечно. Насколько мне известно, уже тысячи, миллионы людей с целым возом инструкций, чертежей и материалов пытались осушить это болото. Но, несмотря на все их усилия, эта топь Уныния существует, и будет существовать.
Правда, по приказанию Законодателя через всю топь проложены ступени, но из-за невероятно большого количества пены и грязи, которые стекаются в топь в это время года, они не всегда заметны. Впрочем, даже когда они и видны, люди, проходящие по этим ступеням, чувствуют такое сильное головокружение, что непременно оступаются, отчаянно барахтаются и выбираются из топи, покрытые толстым слоем грязи. Но по ту сторону Тесных врат дорога хорошая, ровная.
...После этого я увидел во сне, что Сговорчивый вскоре вернулся домой. Все соседи собрались вокруг него. Некоторые хвалили его за то, что образумился, называли его рассудительным. Другие, наоборот, обзывали дураком, потому что он вздумал пуститься с Христианином в дальний и опасный путь. Третьи насмехались над ним, называли его трусом, добавляя при этом: "Уж если б мы решились двинуться в путь, то, конечно, не испугались бы первых трудностей и не повернули бы назад из страха столкнуться с еще большими".
Сговорчивый сидел среди них пристыженный. Но мало-помалу он ободрился и вместе с другими стал всячески высмеивать Христианина.
С этой минуты Сговорчивый никогда более не являлся в моем сновидении...

Глава третья
МИРСКОЙ МУДРЕЦ
Продолжая в одиночестве свой путь, Христианин заметил вдали человека, идущего ему навстречу. Вскоре они встретились. Звали этого очень "умного" господина Мирской Мудрец, Он жил в большом городе Мирская Политика, недалеко от города Гибель. Мирской Мудрец тотчас узнал в этом уставшем, согнувшимся под чрезмерно тяжелой ношей человеке Христианина. Этот господин был наслышан о Христианине, внезапное бегство которого наделало много шума в городе и его окрестностях.
— Эй, молодец, куда это ты держишь путь с такой тяжелой поклажей?
— Я и в самом деле тащу изрядную ношу. Куда? К тем Тесным вратам, что вдали от нас. Мне сказали, что там укажут, как избавиться от этого бремени...
— У тебя есть жена, дети?
— Да. Но я так утомлен моей ношей, что не могу быть с ними более спокоен и счастлив. Мне иногда даже кажется, что я одинок...
— Хочешь, я дам тебе добрый совет?
— Если совет твой хорош, буду очень рад. Мне как раз нужен добрый совет.
— Я бы посоветовал тебе как можно скорее своими собственными силами избавиться от тяжелой ноши. Ты никогда не будешь спокоен душой и не сможешь наслаждаться благодатью, изливаемой на тебя Господом Богом, пока это бремя тебя гнетет.
— Это я знаю, — ответил Христианин, — и ищу, как бы избавиться от этой ноши. Но сам этого сделать не могу, и нет ни единого человека во всей округе, кто бы мне помог. Вот почему я иду этим путем к тем Тесным вратам. Я лелею надежду, что там наконец-то избавлюсь от этой непомерной тяжести.
— Кто тебе подсказал этот путь?
— Человек, который мне показался весьма почтенным. Имя его, как мне помнится, Евангелист.
— Будь он проклят за свой совет, — возмутился Мирской Мудрец. — Нет более опасного и трудного пути на свете, чем тот, который он тебе указал, и в этом ты очень скоро убедишься, если не свернешь с этой дороги. С тобой, как вижу, уже что-то приключилось. На твоей одежде грязь топи Уныния. Но эта топь — только начало тех скорбей, которые ожидают идущих этим путем. Послушайся меня, ведь я намного старше тебя. Если пойдешь и дальше той же дорогой, ты, несомненно, столкнешься с утомлением, болезнями, голодом, опасностями, львами, драконами, тьмой — словом, со смертью. Эти слова мои верны, поверь мне, Я встречался со многими несчастными, которые проходили этот тяжелый путь. И зачем человеку погибать только потому, что он поверил безумным речам неизвестного человека?
— Все это так, — сказал Христианин, — но признаюсь, что это тяжкое бремя на моей спине намного ужаснее всего того, что ты сейчас перечислил. Более того, меня совершенно не пугают все эти лишения и трудности, которые мне могут повстречаться на пути, лишь бы как-нибудь освободиться от своей тяжелой ноши.
— Объясни мне, пожалуйста, откуда у тебя это неимоверно тяжелое бремя?
— Из этой книги, которая у меня в руках.
— Я так и думал! С тобой случилось то, что случается со многими малодушными людьми, которые берутся за решение вопросов, стоящих выше их разумения. А так как они не в состоянии найти ответы на эти вопросы, они приходят в отчаяние. В состоянии такого душевного разлада они становятся способными на необдуманные действия, как правило, сами не зная, чего хотят.
— Но я-то знаю, чего ищу; я хочу избавиться от этой тяжелой ноши!
— Но зачем же ты для своей цели выбрал именно этот путь, путь, полный опасностей? Я готов показать тебе другой путь, если ты внимательно выслушаешь меня. На этом пути тебе не грозят те опасности, которые поджидают тебя на каждом шагу на этой дороге. Совет мой очень прост, помощь рядом. Более того, вместо горя и неприятностей ты обретешь покой и мир в душе и много-много друзей.
— Прошу тебя, друг, открой мне эту тайну, — попросил Христианин Мирского Мудреца.
— В селе неподалеку отсюда, с красивым названием Благонравие, живет некий господин по имени Законность, человек очень уважаемый, с большим жизненным опытом, весьма строгих правил и незапятнанной репутации. Он находит выход из самых запутанных ситуаций. Могу тебя заверить, что он помог уже многим людям, которые попадали в безвыходное положение. Кроме того, у него есть особый дар — он может исцелять людей, психика которых пострадала под тяжестью бремени, очень схожего с твоим. К нему-то я тебе советую отправиться сейчас, и он тотчас тебе поможет. Дом его находится отсюда на расстоянии полутора верст. Если ты его не застанешь дома, то познакомишься с сыном, премилым молодым человеком по имени Угодливость, который может точно так же тебе помочь, как и его старик-отец. Там, смею тебя уверить, ты скоро избавишься от своей ноши. Если ты решительно не желаешь вернуться в свой родной город, чего я тебе тоже не советую, то тебе надо будет вызвать к себе жену и детей и поселиться в этом селе, купив удобный и недорогой домик. Там их теперь много пустует... И провизия здесь тоже дешевая, притом отличного качества. Твое счастье умножат хорошие честные соседи, сам же ты будешь пользоваться всеобщим почетом и уважением.
Христианин совершенно растерялся. Подумав немного, он решил: если этот господин говорит правду, то лучше, конечно, последовать совету Мирского Мудреца и избрать эту дорогу.
— Где же тот путь, который ведет к этому почтенному человеку?
— Видишь ли ты там вдали ту высокую гору?
— Да, отлично вижу.
— Так ты должен обойти эту гору, и первый дом, который ты увидишь, будет как раз тем домом, в котором живет Законность.
...Христианин свернул со своего пути и повернул в указанном ему направлении, чтобы получить там обещанную помощь. Но когда он подошел к подножию горы, она показалась ему очень высокой и крутой. Кроме того, над дорогой нависали такие отвесные скалы, что он не решался продолжить свой путь из страха, что кусок скалы может сорваться и его раздавить. Долго стоял он так. Бремя же его стало намного тяжелее, чем тогда, когда он шел прежним путем. Из горы с треском вылетали языки пламени, и Христианин стал опасаться, как бы ему здесь не сгореть. Пот каплями выступил на его челе, ужас объял его... Он пожалел, что послушался совета Мирского Мудреца.
И вдруг Христианин увидел приближающегося к нему первого своего знакомого — Евангелиста. При виде его он покраснел до корней волос, так ему было стыдно. Евангелист подходил все ближе, а подойдя к нему вплотную, он строго посмотрел на него и начал так:
— Что ты здесь делаешь, Христианин? Но тот, потупясь, молчал.
— Ты ли тот самый человек, — продолжал Евангелист, — которого я когда-то встретил вне стен города Гибель плачущим и страдающим?
— Увы, дорогой наставник, да.
— Разве я тебе не указал прямого пути к Тесным вратам?
— Да, указали и объяснили.
— Каким же образом ты так скоро свернул с указанного мною пути? Ведь теперь ты далеко от той дороги, по которой шел.
— Когда после долгого барахтания я наконец-то выбрался из топи Уныния, то повстречал человека, который уверял меня, что в селе здесь поблизости я найду некоего господина, который избавит меня от этой ноши.
— Как он выглядел? — спросил Евангелист Христианина.
— Он мне показался весьма просвещенным и почтенным, много говорил со мной и, наконец, убедил меня прислушаться к его совету. Таким образом, я оказался здесь. Когда же я увидел эту гору с ее обрывистыми скалами, нависающими над дорогой, я испугался, что одна из скал может упасть и раздавить меня.
— Что тебе говорил этот господин?
— Он спрашивал, куда я иду и зачем.
— А еще что?
— Спросил, семейный ли я. Я ответил утвердительно, но прибавил, что не нахожу более прежнего счастья в семье с тех самых пор, как взвалил на свои плечи эту тяжесть.
— Что же он тебе на это ответил?
— Он посоветовал мне как можно скорее самому избавиться от этого груза. Я ему ответил, что это как раз то, что я хочу сделать, и именно поэтому мой путь лежит к Тесным вратам. Там я узнаю, как же мне все-таки добраться к желанному месту, где можно будет сбросить его. Он мне охотно согласился помочь и указал более короткий и безопасный путь, который должен был привести меня к некоему человеку, якобы способному освобождать людей от подобного рода тяжестей. Я ему поверил и решил попытать счастья. Однако, увидев эти наводящие ужас скалы, я в растерянности остановился. И, право, не знал, что мне делать дальше.
— Погоди минутку и послушай слова Господни, которые я тебе сейчас зачитаю.
Со страхом и трепетом внимал Христианин словам из Священного Писания: "Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те, не послушав глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес"... Еще Он сказал: "Праведный верою жив будет; а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя".
— А ты, — продолжал Евангелист, обращаясь к Христианину, — ты человек, стремящийся к своей гибели. Ты начал с того, что отверг слова Всевышнего, ты стези свои направил с пути мира на путь лжи, гордости и чуть было не дошел до своей вечной погибели.
При этих словах Христианин, как подкошенный, повалился к ногам Евангелиста, восклицая:
— Горе мне, ибо я погиб!
Но Евангелист взял его за правую руку, помог ему встать на ноги и ободрил его, сказав, что "всякий грех и хула простятся человекам", только "не будь неверующим, но верующим". После этих слов Христианин вздохнул свободнее и, дрожа всем телом, поднялся с земли.
— Теперь выслушай меня с еще большим вниманием, — продолжал Евангелист. — Я тебе объясню, что тебя смутило и кто этот человек, к которому ты идешь. Встретившийся тебе человек — Мирской Мудрец, и следует признать, что он по праву носит это имя. Почему Мирской? А потому, что он проповедует только истины мира сего и неукоснительно им следует. Далее, он свои мирские учения предпочитает всем остальным по той простой причине, что последователи этих учений не боятся быть гонимыми за крест Христов. Он рассуждает по-земному, а не духовно, и поэтому старается истолковать слова Божий превратно. Что касается совета этого господина, то в нем есть три момента, которые ты должен со всей решительностью отклонить:
Во-первых, свернув с правильного пути, ты по собственной воле отверг наставления Бога ради наставлений Мирского Мудреца. Господь говорит: "Подвизайтесь войти сквозь тесные врата (которые я тебе указывал)... потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их".
Во-вторых, ты не должен забывать, что Крест Христов и поношение Христово должны быть для тебя "большим богатством, нежели Египетские сокровища". Притом Царь славы сказал тебе:
"Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником".
В-третьих, ты должен возненавидеть всякий иной путь, кроме евангельского, потому что всякий иной путь ведет к вечной погибели. Вдумайся, к какому человеку он тебя послал. Тот, кто, по словам Мирского Мудреца, должен был избавить тебя от бремени, — Законность, сын рабыни, олицетворяющей "гору Синай", грозившей задавить тебя. Если же "мать в рабстве со своими детьми", то каким образом они могут тебя спасти? Законность не может освободить тебя от твоего бремени. Еще никто не мог чрез него сделаться свободным. "Не можете вы быть оправданы делами закона". Из всего этого ты должен заключить, что Мирскому Мудрецу чуждо евангельское учение, Законность — обманщик, а сын последнего — Угодливость, несмотря на все свои изысканные манеры и приветливость, никто иной как лицемер. Словом, единственная цель, которую преследуют эти люди, — сбить тебя с того пути, который ведет к Тесным вратам, и тем самым погубить тебя.
После этого Евангелист громко воззвал к небу, чтобы призвать его в свидетели и подтвердить сказанные им слова. Вдруг из горы, под которой стоял бедный, несчастный Христианин, вырвались огромные языки пламени, и громоподобный голос прогремел над его головой: "Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона".
Насмерть перепуганный Христианин проклинал минуту встречи с Мирским Мудрецом и горько плакал. Ему было стыдно, что этот Мудрец, проповедующий только мирские истины, обладал такой силой воли и имел такую власть над ним, что сумел уговорить его свернуть с правильного пути. Он долго не решался поднять глаза на Евангелиста. Наконец он срывающимся голосом обратился к нему:
— Скажите, есть ли для меня еще надежда? Я искренне раскаиваюсь в своем заблуждении. Дозволено ли мне снова идти к Тесным вратам? Неужели я отвержен теперь навеки?
— Грех твой велик, — ответил Евангелист. — Во-первых, ты оставил тот путь, который ведет к Тесным вратам; во-вторых, ты ступил на запрещенный путь. Однако Отворяющий дверь примет тебя, потому что у Него к "человекам благоволение". Но остерегайся еще раз свернуть с пути, чтобы "не погибнуть в пути вашем, ибо гнев Его возгорится вскоре".
Христианину стало легче на душе, и он решил немедленно отправиться к Тесным вратам.
Евангелист улыбнулся, поцеловал его и благословил на дорогу:
— С Богом! Счастливого пути!

Глава четвертая
ТЕСНЫЕ ВРАТА
Христианин шел быстрым шагом, не обращая внимания на встречных. Лишь дойдя до того места, где он свернул с дороги по совету Мирского Мудреца, пилигрим, наконец, почувствовал себя вне опасности.
Ступив снова на правильный путь, Христианин довольно быстро добрался до Тесных врат. Увидев выбитую над вратами надпись:
"Стучите, и отворят вам", он очень обрадовался.
С замирающим сердцем постучал он раз, другой, беззвучно повторяя при этом:
— Смогу ли я войти? Тот, кто сейчас откроет врата, примет ли меня, кающегося грешника? Если да, тогда я не перестану петь хвалу Всевышнему во веки веков! Наконец на стук его вышел почтенный старец по имени Доброжелатель. Он встретил Христианина очень приветливо:
— Кто ты? Откуда? Куда держишь путь?
— Я бедный, обремененный грешник, — ответил путник. — Пришел я из города Гибель. Держу путь на гору Сион, чтобы спастись от будущего гнева. Но так как дорога, ведущая на эту гору, проходит через эти Тесные врата, то я очень прошу тебя дать мне возможность пройти через них.
— Очень рад исполнить твою просьбу.
С этими словами привратник отворил дверь.
Когда Христианин переступал порог, то почувствовал, будто привратник подтолкнул его в спину. Потом Доброжелатель объяснил ему, что недалеко от врат стоит высокий и крепкий замок, который принадлежит Веельзевулу. Оттуда он и его приближенные пускают огненные стрелы в тех, кто мешкает возле двери, пытаясь поразить их прежде, чем те переступят порог.
Кровь отхлынула от лица Христианина, а на сердце было радостно, ведь он остался в живых.
Доброжелатель поинтересовался, кто его сюда послал.
— Я пришел сюда по совету Евангелиста, который заверил меня, что от вас я узнаю, как мне действовать далее.
— Дверь открыта перед тобой, и ни один человек затворить ее не может.
— Я теперь только начинаю пожинать плоды моего рискованного предприятия, — ответил Христианин.
— Неужели ты пришел совершенно один?
Тогда Христианин чистосердечно рассказал Доброжелателю о всех своих приключениях, не скрывая ни своих ошибок, ни заблуждений, обвиняя во всем самого себя и воздавая славу милосердию Божию. Он также передал ему свой разговор с Упрямым, Сговорчивым и Мирским Мудрецом и искренне сожалел, что доверился последнему и что хотел обратиться за помощью к Законности. Закончил он свой длинный рассказ словами:
— Я бы, несомненно, пропал, если бы Евангелист не спас меня от верной гибели. Вот я стою перед тобою такой, какой я есть. Весь перепачканный болотной тиной, смертельно усталый, обремененный грехами. Я заслужил скорее вечную смерть, нежели вечную жизнь. Но как велика милость Божия, что, несмотря на все это, мне дозволено было войти через эти врата.
— Гора эта была причиной погибели многих, — ответил Доброжелатель. — И, вероятно, так будет и в будущем. Твое счастье, что тебе вовремя встретился Евангелист... Мы же никому не препятствуем входить сюда. Напротив, принимаем даже самого последнего грешника. А теперь, добрый Христианин, следуй за мной, и я покажу тебе путь, по которому тебе следует идти дальше. Видишь ли ты этот узкий путь? Он проложен патриархами, пророками, Христом, Его апостолами и идеально прям, как туго натянутая струна. Этим путем тебе и следует идти.
— И он не имеет никаких поворотов и развилок, которые могли бы сбить путника с пути?
— К этому пути примыкает большое множество дорог, но они широки и извилисты, тогда как правильный путь — узкий и прямой. По этим признакам тебе легко будет отличить истинный путь от ложного.
И вот я ясно вижу во сне, как Христианин просит Доброжелателя освободить его от своей уже порядком надоевшей ноши. Привратник посоветовал ему набраться еще немного терпения, так как время освобождения от этой обузы уже близко. Недалеко то место, где груз сам свалится со спины, и ему это не будет стоить никаких физических усилий.
Христианин поправил свою ношу и пустился в путь. На прощание Доброжелатель добавил, что в нескольких часах ходьбы живет некий человек по имени Толкователь. К нему надо непременно зайти, там он сможет увидеть удивительные вещи.

Глава пятая
ДОМ ТОЛКОВАТЕЛЯ
Вскоре Христианин добрался до дома Толкователя. В дверь пришлось постучать несколько раз, прежде чем его услышали.
— Кто там?
— Дорогой господин, я путешественник, присланный сюда Доброжелателем, привратником Тесных врат, — ответил Христианин. — Я бы хотел переговорить с самим хозяином дома.
Спустя несколько минут к Христианину вышел сам Толкователь.
— Я иду из города Гибель и держу путь к горе Сион. Привратник Тесных врат посоветовал мне заглянуть к вам. Он сказал, что вы можете показать мне что-то очень важное.
— Войди. Я покажу тебе нечто, что сможет тебе пригодиться. Он приказал служителю зажечь свечу и пригласил Христианина следовать за ним. Они подошли к одной из комнат, и слуга открыл дверь. Войдя в комнату, Христианин увидел на стене картину. На ней был изображен достопочтенный мужчина. Глаза его были подняты к небу, в руках он держал Книгу книг — Библию, закон истины был написан на его устах. Он стоял спиной к миру, и золотой венец светился над его головой. — Кто это? — спросил изумленный Христианин.
— Этот человек — один из тысячи. Настоящий пастырь Церкви и служитель Христа. Распростертые к небу руки, Книга книг в руках и Закон истины на устах означают, что его долг состоит не только в том, чтобы открывать истину, но и объяснять эти истины грешникам. Поэтому он и представлен в виде человека, который просит, призывает и увещевает. Обращенная к миру спина и венец над головой символизируют полное презрение ко всем земным сокровищам и уверенность в том, что он будет однажды свидетелем великолепия Царства Божия. Я не зря показал тебе в первую очередь именно эту картину. Человек, изображенный на этой картине, будет твоим наставником на следующем отрезке твоего пути. Хорошо запомни этого человека, Не следуй и не внимай без разбору всякому учителю, и помни слова Господа: "Замечайте, что слышите".
После этого Толкователь повел Христианина в большую, очень пыльную комнату. Было такое впечатление, что эта комната никогда не видела веника и влажной тряпки. Вскоре он позвал служителя и велел ему подмести пол. Последний так энергично взялся за дело и поднял такую страшную пыль, что Христианин чуть было не задохнулся. Тогда хозяин позвал служанку и велел ей принести воды и побрызгать всю комнату. Теперь можно было без проблем подмести, а затем помыть пол.
— Что это означает? — удивился Христианин.
— Эта комната — олицетворение человеческого сердца, еще не освященного благодатью Евангелия. Пыль — врожденное греховное состояние и внутренняя испорченность, которыми осквернен человек. Тот, кто начал мести комнату, представляет собой закон; девушка, которая оросила ее водой, — Евангелие. Ты видел, как пыльно было в комнате, когда начали ее мести. Подметать всухую не имеет никакого смысла, таким методом чистоту не наведешь. Пойми, что закон не убивает грех, не очищает от него сердце, а всего лишь поднимает со дна на поверхность те грехи, которые были, быть может, незначительны или давно забыты. Но когда сердце принимает Евангелие (Благую Весть), то Слово Божие, как вода, истребляет всякую пыль и смывает прежнее зло, как бы крепко ни засело оно в нас. Таким образом, грех покорен, побежден и уничтожен, душа чиста чрез веру в Слово Божие и годна для обители Царя славы.
Потом Толкователь взял Христианина за руку и ввел его в небольшую комнату, где на стульях сидело два ребенка. Старшего звали Нетерпение, младшего — Терпение. Нетерпение было очень беспокойным и недовольным, а Терпение сидело тихо. Христианин осведомился о причине недовольства старшего. Толкователь ответил, что их Воспитатель обещал им к началу будущего года драгоценные подарки, а Нетерпение хочет получить их немедленно, тогда как Терпение с радостью согласилось подождать... Тут кто-то вошел в комнату и вручил Нетерпению мешок с дорогими подарками. Но недолго был счастлив обладатель большого мешка. Уже через пару минут все было разбросано, разорвано и сломано. Терпение покинуло комнату с пустыми руками, но удалилось тихо, с ожиданием радости на челе.
— Растолкуйте мне, что все это значит? — попросил Христианин.
— Эти два мальчика символизируют два типа людей. Нетерпение — дитя мира, оно хочет все получить сразу же, еще в нынешнем году, то есть в этом мире: таковы люди земные. Они желают все хорошее получить поскорее, во время жизни на земле, и не могут ждать "будущего года", то есть будущей жизни. Пословица: "Лучше синица в руках, чем журавль в небе" — для них значит больше, чем все Божьи свидетельства о будущих благах. Но Нетерпение очень скоро все растранжирило, и остались при нем одни лохмотья — таков будет удел всех подобных ему людей, когда настанет конец мира.
— Я вижу, что Терпение избрало лучшую долю, — заметил Христианин. — Ему будет даровано Царство Небесное, в то время как другого ожидает нищета и позор.
— Ты можешь к этому прибавить, — продолжал Толкователь, — славу и великолепие будущей жизни, которые беспредельны, в то время как земная слава мимолетна. Напрасно Нетерпение смеется над Терпением, что первым получило сокровища. Ведь в конце концов хорошо смеется тот, кто смеется последним, и восторжествует Терпение... Первые должны будут уступить место последним, потому что пробьет час и для последнего. Но последнему никому не нужно будет уступать, так как за ним уже никого не будет. Тот, кто получит блага первым, скорей и истратит их. Но кто их получит последним, тот сохранит их навеки, у него просто не будет времени для того, чтобы их растранжирить. Потому-то и говорится в притче:
"Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь".
— Я теперь вижу, — сказал Христианин, — что лучше не желать в здешней жизни счастья и земных благ, но терпеливо ожидать вечных.
— Верно ты говоришь. Блага видимые — временны, а невидимые — вечны. Настоящее и наши плотские желания находятся в тесной взаимосвязи, в то время как будущее и наши плотские желания взаимоисключают друг друга.
Сказав это, Толкователь взял Христианина за руку и повел его в следующую комнату к костру, разведенному у стены. Рядом стоял человек, который старался потушить огонь водой, однако пламя, как ни странно, не уменьшалось, а наоборот — разгоралось все сильнее и ярче.
Христианин опять ничего не мог понять.
— Этот огонь символизирует действующую в сердце человека благодать. Тот, кто заливает огонь водой, — сатана. Ты же видишь, что пламя пылает все сильнее и жарче, несмотря не неимоверные усилия сатаны. Сейчас ты поймешь, почему.
И он указал на другого человека по другую сторону стены, который держал в руках сосуд. Беспрерывно и чтобы его никто не заметил, подливал он в огонь масло.
Христианин захотел понять смысл увиденного.
— Это Христос, Который постоянно поддерживает действие Своей благодати в сердце человека, — пояснил Толкователь. — Поэтому, несмотря на все козни дьявольские, Он хранит спасенную Им душу. А то, что Он стоит за стеной, означает, что трудно искушаемому увидеть, как и кем поддерживается в нем действие благодати.
Опять взял Толкователь Христианина за руку и привел его к дверям великолепного дворца. Дворец был настолько прекрасен, что Христианин остановился как вкопанный, и неизвестно откуда взявшаяся радость заполнила его сердце. По широким стенам дворца прогуливались люди в золотых одеждах. У дверей стояла большая толпа желающих проникнуть внутрь. Вход во дворец охраняли вооруженные воины, которые каждого, кто пытался подойти к роскошным вратам дворца, должны были лишить жизни. Поэтому люди переминались с ноги на ногу. Несколько левее ворот сидел за столом человек. На столе лежала большая книга и стояла чернильница с ручкой. Писарь должен был вносить в книгу имена тех, кто отважится на штурм ворот. Вдруг Христианин увидел одного рослого, сильного человека, который подошел к сидящему за столом и обратился к нему: "Запиши мое имя!". А когда это было исполнено, он вынул меч, надел на голову шлем и бросился к страже у дверей, которая с яростью накинулась на него. Но храбрец, нимало не испугавшись, рубил направо и налево с самым решительным видом. Лишь после того, как он нанес другим и сам получил несколько ранений, ему удалось, наконец, ворваться во дворец между расступившимися охранниками. Там его облачили в золотые одежды, подобные тем, что были и на других обитателях дворца. Слышались чудесное пение и призывы: "Придите, придите! Славу вечную примите!".
Христианин улыбнулся и сказал:
— Мне кажется, я понял, что все это значит, Позвольте мне продолжить свой путь.
— Подожди, — возразил Толкователь, — я еще не все тебе показал. При этом он взял Христианина за руку и ввел его в темную комнату, где в большой железной клетке сидел какой-то человек. На него страшно было смотреть. Глаза его были потуплены, руки безвольно сложены, и во всем облике его была какая-то отчаянная безысходность.
— Что это значит? — спросил Христианин. Толкователь ничего не стал объяснять, лишь посоветовал Христианину самому поговорить с этим несчастным.
— Кто ты, несчастный?
— Я не такой, каким был прежде.
— Но кем же ты был прежде?
— Когда-то я казался себе ревностным исповедником Христа не только в своих глазах, но и в глазах других. Я считал себя достойным обители Небесного Града и чувствовал даже радость при мысли, что отправлюсь на свою Родину.
— И что же?
— Теперь я отчаянием и безысходностью зажат, как в тиски. Я не могу освободиться от них, наподобие того, как не могу выйти из этой клетки.
— Но как ты дошел до такого состояния?
— Я был так доволен собою, что перестал себя контролировать, перестал молиться и дал волю своим страстям. Я отверг благость Господню, оскорбил Святого Духа, и Он покинул меня. Я искушал сатану, и он пришел и так ожесточил мое сердце, что не могу теперь раскаяться.
— Неужели не осталось у тебя никакой надежды, и ты навсегда заключен в эту клетку Отчаяния?
— Увы, надежды нет никакой.
— Но Сын Всевышнего милосерден!
— Да, но я вновь распял в себе Сына Божия, попрал Его заветы и не почитал за святыню Кровь, пролитую Им на кресте, которой был освящен. Я оскорбил Духа Благодати. Теперь мне не остается ничего другого, как с ужасом ждать Страшного суда. Я уже отчетливо вижу языки пламени вечного огня, готового пожрать отступника вместе с его гордыней.
— Но за что ты так жестоко наказан?
— За наслаждения, земные радости, удовольствия и мирские выгоды. Именно в этом я видел свое счастье. А теперь любое воспоминание о них точит меня, как червь, и не дает мне покоя.
— Неужели ты не можешь раскаяться и обратиться ко Христу?
— Не дарует мне Господь больше покаяния! Слово Его не утешает меня и не дарит более сил веровать в Него. Он Сам осудил меня на заточение в железную клетку Отчаяния, откуда никто во всем мире не может освободить меня. О вечность! Страшная вечность! Откуда я буду черпать силы, чтобы влачить столь жалкое существование целую вечность?
— Да будет тебе, Христианин, памятно страдание этого человека, — сказал Толкователь. — Не переставай блюсти заповеди Божий и будь всегда настороже.
— Это ужасно! Помоги, Господь, блюсти Твои заповеди! — взмолился Христианин. — Помоги мне всегда быть настороже, не забывать ежедневную молитву и дай мне силы избежать греха, дабы не стать жертвой угрызений собственной совести. Однако не пора ли мне продолжить путь свой?
— Погоди немного, я тебе покажу еще один случай, а затем уж ты можешь отправиться дальше.
Он повел Христианина в комнату, где какой-то человек встал с постели и, дрожа всем телом, одевался.
— Отчего этот человек так сильно дрожит? — спросил Христианин.
Толкователь попросил человека самому объяснить причину своего страха.
Тот начал так:
— В прошлую ночь мне приснилось, что свод небесный вдруг страшно потемнел. Все небо покрылось черными свинцовыми тучами. На этом черном фоне ярко выделялись серебристые стрелы молний и страшной силы раскаты грома сотрясали воздух, наводя на меня смертельный ужас. Могучий ветер гнал облака с большой скоростью. Вдруг с неба раздался звук трубы, и я увидел Господа, сидящего на облаках в окружении целой армии ангелов. Все небо и Господь с ангелами казались охваченными ярким пламенем. И вот раздался громоподобный голос: "Восстаньте, мертвые, и явитесь на суд". В одно мгновение разверзлись могилы, и мертвые, лежащие в них, оживали и вставали из гробов. На челе одних была печать радости и блаженства; ликуя, обращали они свои взоры к небу. Другие же готовы были провалиться со стыда сквозь землю. Но вот Бог раскрыл книгу и приказал всем подойти поближе. Между Ним и восставшими из гробов пылало всепожирающее пламя, которое отделяло их друг от друга, образуя своего рода барьер, который обыкновенно разделяет судью и подсудимых. И услышал я приказание Господа, обращенное к служителям Его: "Соберите плевелы, мякину и солому и бросьте их в пылающее озеро". И вдруг почти у самого того места, где я стоял, разверзлась бездонная пропасть, и из нее поднялся густой дым и затрещали горящие уголья. Тогда сказал Он тем же служителям: "Соберите мою пшеницу в житницу". И при этих словах я увидел, как многих подняли с земли и понесли на облака, но я был оставлен. Я также искал, куда бы скрыться, но не мог, ибо Бог на облаке не спускал Свой взор с меня. Все мои грехи выстроились перед моей душой и обвиняли меня. На этом я проснулся, весь покрытый холодным потом.
— Но что тебя особенно напугало? — спросил Христианин.
— Я думал, что настал день Страшного суда, и чувствовал, что не готов предстать перед моим Судьей. Но ужаснее всего для меня было то мгновение, когда ангелы собирали избранных, а меня оставили, и у самых моих ног отверзлась пропасть ада. Совесть терзала меня, и мне казалось, что взор Судьи направлен на меня с выражением гнева и негодования.
Тогда Толкователь обратился к Христианину со словами:
— Уяснил ли ты себе все увиденное?
— О да, и все это внушило мне страх и надежду.
— Так запомни же все, что я тебе показал, — продолжал Толкователь. — Пусть эти наставления побудят тебя идти только вперед и не дадут тебе свернуть с правильного пути. Дух Утешитель да сопутствует тебе и поможет дойти до великого Града!
Христианин вновь отправился в путь, поблагодарив Толкователя за все его добрые советы и наставления.

Глава шестая
КРЕСТ
...И вот вижу я, что он опять шагает по дороге. По обеим сторонам ее тянулись высокие стены с очень обнадеживающим названием — Спасение. Христианин спешил, но тяжкое бремя на спине мешало ему идти и утомляло его.
Шел он не останавливаясь, пока не дошел до возвышенности, на которой стоял Крест. Немного пониже была могила. Как только Христианин дошел до Креста, бремя его стало как будто отделяться от спины, потом оно свалилось, покатилось к открытой могиле и упало в нее. Больше я эту ношу не видел.
Христианин возрадовался и с ликованием в сердце воскликнул:
"Его страдания даровали мне покой, а смерть Его подарила мне жизнь!".
Долго стоял он, полон недоумения и удивления — каким образом один лишь взгляд на Крест мгновенно избавил его от этого бремени? Неотрывно вглядывался он в Крест, и слезы радости и благодарности лились из глаз его.
Вдруг предстали перед ним три светящиеся фигуры, которые приветствовали его словами: "Мир тебе!". Первый из них обратился к Христианину со словами: "Прощаются тебе грехи твои!". Второй снял с него грязное рваное рубище и одел на него праздничные одежды. Третий начертал на челе христианина знак и передал ему свиток с печатью. Эта печать должна была быть ему утешением на его длинном пути и служить пропуском в Небесные врата. После этого ангелы так же внезапно исчезли, как и появились. Христианин радостно продолжал свой путь, напевая:
Крест Иисусовых страданий — избавленье для меня
От печали, от рыданий, от душевного огня.
Крест Иисуса — оборона от врагов души моей;
Не страшусь я легиона у креста Его скорбей!
Крест Христа меча грознее. Хоть я слаб, но он со мной.
И, душою пламенея, я иду без страха в бой.
Крест Христа — маяк высокий среди сумрака невзгод.
На ревущие потоки он сиянье мира льет.
Крест Христа — огонь и сила благовестья моего.
Мудрость мира так уныла. Радость сердцу — крест Его.
Христианин спустился с возвышенности, на которой стоял Крест, в долину и возле дороги заметил трех крепко спящих людей с железными оковами на ногах.
Одного из них звали Глупость, имя другого было Лень, а третьего — Самонадеянность.
Христианин подошел к ним и попытался их разбудить:
— Эй, проснитесь! Вы спите точно на перекладине мачты среди безбрежного и бездонного океана. Проснитесь скорей и уйдемте отсюда! Если хотите, я помогу вам освободиться от ваших оков, ибо вы непременно станете жертвой того, кто в поисках добычи подобен рыкающему льву.
При этих словах они взглянули на Христианина полусонными глазами и ответили каждый сообразно своим способностям.
— Я никакой опасности не вижу, — заявила Глупость. Лень возмутилась:
— Стоило из-за такого пустяка будить добрых людей! А Самонадеянность гордо произнесла:
— Всяк сверчок знай свой шесток!
И все трое снова устроились поудобнее и моментально уснули. Христианин же пошел дальше.
Он был сильно смущен тем, что люди, пребывающие в такой опасности, совсем не поняли его и не оценили его милосердие. Ведь он хотел им дать мудрый совет и помочь им сбросить с ног эти железные оковы.
Все еще находясь под впечатлением этого разговора, он вдруг с удивлением заметил двух мужчин, очень ловко перелезающих через стену. Мужчины спрыгнули и быстрым шагом пошли навстречу Христианину. Одного из них звали Формалист, второго — Лицемер.
— Кто вы, господа, и куда держите свой путь? — вежливо осведомился Христианин.
— Мы родом из страны Тщеславие и идем к горе Сион за славой.
— Почему же вы не прошли через Тесные врата, стоящие в начале пути? Разве вы не знаете, что написано: "Кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник"?
— В нашей стране принято избирать всегда наикратчайший путь и входить через врата считается признаком дурного тона.
— А разве Владыка той страны, куда мы направляемся, не сочтет это за неповиновение и явное нарушение Его воли?
— Пусть тебя это не волнует. Мы придерживаемся старого, доброго обычая нашей страны и можем на многих примерах подтвердить, что именно так люди страны Тщеславие в последнее тысячелетие и поступали.
— Правомерно ли такое сокращение пути?
— Обычай, существующий более тысячи лет, без всякого сомнения будет любым беспристрастным судьей расцениваться как законный. Кроме того, кому какая разница, как мы оказались на этом пути. Главное — идти этим верным путем. Ты прошел через эти врата, но тем не менее даже несколько отстал от нас. Чем же твое положение лучше нашего?
— Я следую указаниям Господа, а вы действуете по своему собственному усмотрению. В глазах Бога вы уже сейчас обманщики. Как же можно причислить вас к честным людям, когда вы закончите свое путешествие? Вы ступили на этот путь самовольно, без Божьего благословения и закончите свой путь без Его милости.
Формалист и Лицемер посоветовали ему не вмешиваться в их дела и оставить их в покое. Долго шли они молча. Наконец один из них обратился к Христианину:
— Только не подумай, что мы менее добросовестно придерживаемся этих законов и предписаний, чем ты. Единственное, чем ты отличаешься от нас, это твое платье. Но мы подозреваем, что тебе его дал один из твоих соседей, чтобы прикрыть твою наготу.
— Законами и предписаниями вы себя спасти не можете, так как прошли сюда не через Тесные врата. Что касается моей одежды, то она мне действительно дарована самим Владыкой той страны, куда я иду, и именно для того, как вы справедливо заметили, чтобы прикрыть свою наготу. Прежде на мне были одни лохмотья, я был одет в рубище. Это платье я расцениваю как знак Его особого благоволения ко мне. Платье это является и моим утешением. Я надеюсь, что у врат того города, куда я иду, Господь непременно признает меня, так как на мне одеяние Его, в которое Он меня облачил по Своей воле в тот день, когда угодно Ему было снять с меня рубище. Кроме того, на челе моем знак, которого вы, вероятно, еще не заметили; он начертан одним из доверенных моего Царя в тот день, когда тяжелое бремя упало с моих плеч. Добавлю еще, что тогда же мне был вручен свиток с печатью, чтобы чтением его утешаться во время долгого пути. Я получил приказание отдать его у Небесных врат. Этот свиток гарантирует мне вход в Божий Град. Все это, я уверен, и вам необходимо иметь при себе, но у вас этого нет, так как пробрались вы сюда через стену, минуя Тесные врата.
Спутники Христианина ему ничего не ответили, но, переглянувшись, засмеялись. Молча продолжали они свой путь. Христианин шел немного впереди, разговаривая сам с собой, иногда со вздохом, а иногда с тихой радостью. Часто открывал он свиток, врученный ему одной из светящихся фигур, и чтение окрыляло его.

Глава седьмая
ГОРА ЗАТРУДНЕНИЕ
Шли они долго. Наконец они подошли к rope, именуемой Затруднение. У самого подножья путникам невольно пришлось остановиться. Перед ними лежали три дороги — одна была узкой и шла круто в гору, две другие, широкие, уходили в долину, огибая гору с обеих сторон. Из-под земли бил источник чистой, очень вкусной и свежей воды. Христианин, ни минуты не колеблясь, избрал узкий путь. Перед подъемом он напился из источника и стал подниматься вверх, напевая при этом:
"Хотя гора и высокая, но я спешу на нее подняться. Не пугают меня затруднения; я вижу, что это единственный путь к жизни. Успокойся, сердце, не страшись, не робей! Лучше идти по истинному пути, преодолевая трудности, чем ради спокойствия избрать путь ложный, ведущий к погибели".
Два других путника, увидев, что дорога, которую выбрал Христианин, необычайно крута, не решились по ней идти. Куда удобнее было продолжить путь по спокойной равнине. Кроме того, они полагали, что эти две широкие дороги, обогнув с двух сторон гору, выйдут на ту узкую, которая круто поднималась вверх. Названия этих дорог — Опасность и Погибель — ничуть не смутили обоих путников. Одного из них дорога по имени Опасность завела в густой, непроходимый лес, а второй пошел по дороге Погибель, которая терялась в мрачном месте с темными горами и пропастями. Там он споткнулся, упал, и больше я его никогда не видел.
...Я внимательно следил взором за Христианином. Он шел сперва довольно быстро, потом все медленнее и наконец вынужден был буквально карабкаться, ибо гора становилась все круче и круче. Пройдя около половины пути, он вдруг увидел чудесную беседку, которую Владыка горы велел построить для отдыха утомленных путешественников. Он вошел в нее и сел отдохнуть. Затем достал из кармана свиток и стал его читать, чтоб укрепиться духовно. С удовлетворением осмотрел он свое торжественное одеяние, полученное у подножия Креста. Чистый воздух, солнце, усталость разморили его, и он заснул. Пока он спал, свиток выпал из его рук и укатился. Спал он долго. Разбудил его чей — то голос: "Погляди на работу муравья, лентяй, и сделайся мудрым".
Христианин пристыженно вскочил на ноги, пустился в путь и более не останавливался, пока не дошел до вершины горы.
Едва он вскарабкался на вершину, как увидел двух людей, бежавших ему навстречу. Одного из них звали Робкий, а другого — Недоверчивый.
— Почему, — спросил с недоумением Христианин, — вы бежите в противоположную сторону?
Робкий рассказал ему, что они вдвоем совершили трудный подъем на эту крутую гору, и чем ближе подходили они к горе Сион, тем серьезнее и страшнее становились опасности. Взвесив все "за" и "против", они решили вернуться назад.
— Да, — добавил Недоверчивый, — на дороге, по которой мы шли, лежали два льва. Было трудно определить, спали ли они или просто дремали, но ясно было одно — они нас разорвали бы на кусочки, если бы мы подошли ближе.
— Вы меня пугаете. Но куда же я побегу, чтобы спастись? Если я вернусь на родину, обреченную на сожжение огнем, то непременно погибну. Если же мне удастся добраться до Небесного Града, то я уверен, что там буду спасен, так что лучше рискнуть. Вернуться — верная смерть. Идти вперед — риск, но зато в награду я получу вечную жизнь. Пойду вперед!
Робкий и Недоверчивый быстро понеслись вниз с горы, а Христианин пошел дальше. Только что услышанное не давало ему покоя. Опасности его страшили, и он вдруг почувствовал непреодолимую потребность укрепиться духовно Словом из свитка. Он стал судорожно искать его по всем карманам, но чем дольше он искал, тем тревожнее становилось на душе. Свитка не было! Христианин был в отчаянии, ведь чтение этого свитка придавало ему силы в самые тяжелые моменты его путешествия. Он должен был служить ему и входным билетом в Небесный Град. Вдруг он вспомнил, что в беседке крепко заснул. Тогда он упал на колени, прося Бога простить ему его прегрешение. Помолившись, он скорым шагом направился обратно к беседке. Внутреннее, душевное состояние его не поддавалось никакому описанию! Он вздыхал и плакал, бранил себя последними словами за то, что мог забыться глубоким сном там, где дозволен был только короткий отдых. Всю дорогу он внимательно смотрел по всем сторонам в надежде найти потерянное письмо. Но его не было! Он стал еще сильнее причитывать: "О, жалкий я человек! Как мог я уснуть, когда находился в такой опасности и надо было бодрствовать! Эту беседку Владыка построил не для того, чтобы усталый путник мог дать отдых своим членам, а чтобы он мог укрепиться духовно! Сколько времени я потерял, сколько сил! То же случилось и с народом израильским, который за грехи свои был уведен Господом обратно к берегам Чермного моря, чтобы оттуда вновь начать свое путешествие. Как далеко я бы мог быть теперь, если бы не этот злополучный сон! Вот уже и день клонится к вечеру, а ночь в горах наступает быстро. И самое главное: весь день пропал даром!".
Все еще горько оплакивая свою участь, он наконец добрался до беседки. Затаив дыхание, он заглядывал во все уголки, во все щели. Наконец он нашел свой заветный свиток под скамейкой, на которой он накануне заснул. Подняв его, он бережно спрятал свиток, как самую драгоценную реликвию. Радость его была велика! Он возблагодарил Господа и тотчас стал подниматься в гору, чтобы скорей добраться до вершины.
До вершины он добрался уже затемно. Наступившая ночь напомнила Христианину о тех опасностях, о которых рассказали ему Робкий и Недоверчивый. Он ясно представил себе львов, лежащих на дороге, отчетливо слышал голодный вой диких зверей. "Хищники, как правило, выходят на охоту ночью. Если мне придется столкнуться с одним из них, что мне надлежит сделать, чтобы спастись?" — спрашивал сам себя Христианин.
К чести путника надо сказать, что он смело продолжал свой путь, даже не помышляя свернуть с дороги. Вдруг его взору открылся необыкновенной красоты пейзаж со сказочным Чертогом под названием Великолепие.

Глава восьмая
ЧЕРТОГ
...Христианин ускорил свой шаг, чтобы скорей добраться до Чертога. Буквально через пару метров дорога сузилась. Вот уже и караульная сторожка показалась за поворотом. Вдруг Христианин увидел перед собой двух львов. "Вот она — опасность, о которой говорили Робкий и Недоверчивый", — подумал он. Львы были цепями прикованы к дереву, но рассмотреть цепи было невозможно. Он в полной нерешительности остановился. Но сторож по имени Бдительный, заметив испуг Христианина, закричал:
— Неужели вера твоя так слаба? Не бойся львов, они прикованы цепями и находятся здесь для испытания веры странствующих. Иди по самой середине дороги, и они тебя не тронут.
Христианин последовал совету Бдительного и, придерживаясь середины дороги, прошел между львами, хотя и не без некоторого страха. Львы зарычали, но не тронули его. Сияя от счастья, что ему удалось пройти между этими хищниками, он подошел к привратнику.
— Что это за дом? — спросил Христианин. — Можно ли мне в нем переночевать сегодня?
— Этот дом Хозяин горы построил для странников. Устав после длинной и тяжелой дороги, они могут здесь найти покой и приют. Кто ты и куда держишь свой путь?
— Я иду из города Гибель и держу свой путь к горе Сион. Но уже поздно, солнце село, поэтому я очень хотел бы здесь переночевать.
— Как зовут тебя?
— Сейчас меня зовут Христианином, но раньше мое имя было Безблагодати. Я из рода Иафета, которого Господь обещал поселить в шатрах Симовых.
— Но почему ты так опоздал? Солнце ведь уже закатилось.
— Я непременно пришел бы раньше, но увы, я имел несчастье заснуть в беседке, что стоит на склоне горы. Во время сна я выронил свидетельство свое. Хватился я своей пропажи уже на вершине горы и вынужден был вернуться назад. А как только отыскал его, пришел сюда.
— Хорошо. Я приглашу одну из обитательниц этого дома. Если она сочтет тебя достойным, она введет тебя в нашу семью.
Бдительный позвонил в колокольчик. Дверь отворилась, и вошла скромная прелестная дева по имени Благоразумие.
Бдительный представил ей Христианина как пилигрима из города Гибель, идущего на гору Сион.
— Ночь застала этого человека в пути, и он желал бы здесь переночевать. Прошу тебя принять этого странника по правилам нашего дома.
Она внимательно расспросила его о прошлом, о его путешествии и надеждах и, по-видимому, осталась довольна его ответами. Улыбаясь, она объявила ему, что сейчас позовет еще нескольких членов семейства. Она направилась к двери и кликнула трех дев: Мудрость, Благочестие и Милосердие. Задав ему несколько вопросов, они решили ввести его в дом и познакомить с другими членами этой большой семьи. Многие вышли на крыльцо со словами: "Войди к нам, благословенный Господом! Этот дом построен для отдыха подобных тебе пилигримов".
Он поклонился и пошел за ними в дом. Там его усадили, предложили чудесный напиток, и до ужина они провели время в приятных беседах. Его собеседницами были: Мудрость, Благочестие и Милосердие...
Разговор начала Благочестие:
— Дорогой Христианин, с большой радостью мы приняли тебя в наш дом. Расскажи нам подробнее о твоем путешествии.
— С большим удовольствием! Как приятно мне ваше участие!
— Что заставило тебя пуститься в такой опасный путь?
— Я жил, как все. Но однажды я услышал о том, что все жители этого города погибнут.
— Как это получилось, что ты избрал для своего путешествия именно этот путь?
— Во всем я вижу исключительно Божие Провидение. Я не знал, куда идти, и в полной растерянности стоял на развилке трех дорог. Помог мне человек по имени Евангелист. Он посоветовал мне идти к Тесным вратам.
— Заходил ли ты к Толкователю?
— О, конечно! Три его толкования я запомню на всю жизнь: как Христос, несмотря на козни сатаны, сохраняет в сердце человека дарованную Им благодать; как человек может быть настолько грешен, что уже не рассчитывает на милосердие Божие; а также сновидение человека, считавшего, что настал день Страшного суда. Да, много полезного увидел я там и с радостью остался бы и дольше у этого доброго человека, но я знал, что мне предстоит долгий путь.
Долго рассказывал он. Когда он закончил свой рассказ, в разговор вступила вторая дева по имени Мудрость.
— Ты, вероятно, нередко вспоминаешь покинутую тобой страну?
— Да, но со стыдом и душевной болью. Ведь если бы я тосковал по ней, то давно мог бы уже вернуться домой. Но теперь я стремлюсь в страну лучшую, небесную, на свою Родину.
— Но не вынес ли ты со своей старой родины нечто такое, от чего тебе следовало бы освободиться, в чем ты находил наслаждение?
— Увы, совершенно против моей воли остались при мне некоторые плотские желания, которые и поныне доставляют радость моим соотечественникам и которые когда-то и для меня были наслаждением, но теперь они стали причиной моей скорби. И если бы это зависело от меня, я более не вспоминал бы о них. Однако часто, когда я хочу сделать что-нибудь хорошее, это плохое мешает мне.
— Не кажется ли тебе, что то, что тебя смущает, в тебе уже преодолено?
— Иногда, но очень редко. В такие минуты я самый счастливый человек на свете.
— Не можешь ли ты сказать, что именно дает тебе уверенность считать, что все прежнее дурное в тебе уже побеждено?
— Я чувствую, что окончательно преодолел грех, когда вспоминаю увиденное на Кресте; когда смотрю на мое вышитое одеяние или читаю свиток, который ношу на груди. А еще — когда мои мысли устремляются к той цели, к которой я иду. Тогда мне кажется, что все прошлое умерло во мне навсегда.
— Откуда в тебе это сильное желание идти на гору Сион?
— Там я надеюсь увидеть Того, Кто умер за меня на Кресте, и окончательно избавиться от всего, что меня мучает и смущает. Там нет смерти, и я буду жить среди безгрешных. Я очень люблю Его, потому что Он избавил меня от моего бремени, от которого я очень устал. Я жажду быть там, где смерть побеждена, в числе тех, кто постоянно взывает: "Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель!".
Затем в разговор вступила Милосердие:
— Ты человек семейный? Есть ли у тебя жена?
— Жена и четверо детей.
— Почему же ты не привел их с собою?
— О, с какой радостью я сделал бы это! — со слезами на глазах воскликнул Христианин. — Но они все были против моего путешествия!
— Но тебе надо было их уговорить! Надо было им объяснить, что оставаться в городе опасно!
— Я так и поступил. Я рассказал им все, что Бог мне открыл. Не скрыл я и то, что город наш будет разрушен. Они не поверили мне, а решили, что я сошел с ума.
— Молился ли ты, чтобы Бог благословил твои слова?
— О да, и очень ревностно! Мои жена и дети очень дороги моему сердцу!
— Так почему же они отказались с тобою идти?
— Жена не хотела расстаться с миром, дети были беспечны, и не принимали мои слова всерьез. Короче говоря, мне пришлось пуститься в путешествие одному.
— Но, может быть, ты своей жизнью, которая шла в разрез с тем, что ты говорил, оттолкнул их?
— Я, право, не могу хвалить себя и утверждать, что я жил правильно. Часто я поступал не так, как следовало бы. Знаю я и то, что человек своими поступками, своим образом жизни может другому стать преградой в принятии того учения и тех понятий, которые с самыми лучшими намерениями пытается объяснить. С чистой совестью я могу сказать, что я очень старался избегать дурных поступков, дабы не помешать им начать со мной это путешествие. Я отказывал себе часто во многом, в чем они не видели ни малейшего зла. Единственное, что могло им не понравиться, это мой страх, как бы не согрешить против Бога и не обидеть ближнего.
— Так Каин возненавидел брата своего Авеля за то, что его собственные дела были злые, а брата — добрые. И если твоя семья восстала против тебя, то это значит, что они не понимали, что такое добро, и твоя совесть в отношении их чиста.
Так они беседовали до самого ужина. Когда все было готово, они сели за стол. Хорошее вино и нежное мясо были им угощением. За трапезой они говорили о Том, Кто является Хозяином этой горы, и Кто построил этот дом. И судя по тому, как они отзывались о Нем, я заключил, что Он — Сильный и Смелый Воин, победивший хозяина державы смерти. Победа далась Ему нелегко, ведь борьба была связана со смертельным риском.
— Я знаю и верю, — говорил Христианин, — что Он пролил кровь за нас, пролил ее из любви к нам.
Некоторые из членов большой семьи этого Чертога видели Его и разговаривали с Ним после Его смерти на кресте. И они свидетельствовали, что слышали из собственных Его уст, как нежно Он любит бедных странников. Он отказался от славы и могущества, чтобы стать таким же бедняком, как самый последний бедняк в этом мире. Очевидцы доказывали, что Он не хочет жить в одиночестве на Сионе. Многих бедных пилигримов он сделал князьями, несмотря на то, что от рождения они были нищими.
Беседа продолжалась до глубокой ночи. Помолившись и вверив себя Божьему покровительству, они отправились на покой. Христианину отвели высокую просторную комнату с окнами на восток. Комната называлась очень красиво — Мир. Спал он всю ночь спокойно, а проснувшись, душа его запела:
Где ныне я? Заботу и любовь Христа
К паломникам я ощущаю вновь:
Он властию Креста простил и освятил,
И ближе к небесам в обитель поселил.
Утром, когда все встали, хозяева дома после первых приветствий объявили ему, что они его не отпустят, не показав ему всех достопримечательностей этого Чертога. Начали они с архива, где показали ему среди прочих древних документов родословную Владыки горы, из коей видно было, что Он — Сын Предвечного и происходит из вечного начала. Здесь хранились документы с подробным изложением всех Его деяний, и имена многих тысяч, которых Он призвал служить Себе и поселил в такие обители, которые не поддаются разрушению временем.
Зачитали ему деяния и некоторых служителей Господа: как они покоряли царства, творили справедливость, получали откровения, закрывали пасти львам, гасили огонь, избегали острия мечей, из слабых превращались в сильных, были мужественными на войне и обращали в бегство полчища врагов. Из другого документа он узнал, с какой радостью и готовностью Владыка горы принимает к Себе любого кающегося грешника. Как бы ни оскорблял он Его в прошлом, но как только грешник обращается к Господу, Милосердный принимает его. Много прочел Христианин чудесных свидетельств. Были тут древние и современные рассказы, немало пророчеств и предсказаний, страшных для грешников и врагов Христа, но радостных и утешительных для пилигримов.
На другой день девы повели пилигрима в оружейную комнату, где показали ему всякого рода оружие, приготовленное Владыкой для странников: мечи, щиты, шлемы, кольчуги и наколенники, которые не стареют и не изнашиваются. Оружия было так много, что можно было вооружить для служения Господу столько людей, сколько звезд на небе.
Показали ему и предметы, которыми служители Господа когда-то совершали удивительные деяния. Например, жезл Моисея; молоток и гвоздь, которыми Иаиль убила Сисару; сосуды, светильники и трубы, которыми Гедеон привел в бегство полчища мадианитян. Кроме того, была тут острая воловья кость, которой Самегар убил шестьсот человек филистимлян. Он увидел также ослиную челюсть, которой Самсон одержал столько побед; пращу и камень, которыми Давид убил великана Голиафа. Наконец ему показали и меч, которым Господь поразит человека— грешника. Много важного и интересного увидел Христианин.
...На другое утро Христианин стал собираться в путь, но гостеприимные хозяева уговорили его остаться еще на один день.
— И тогда, — пообещали обитатели дома, — мы, если погода будет ясная, покажем тебе Отрадные горы, вид которых вселит в тебя радость, так как они ближе к желанной пристани, чем то место, где ты сейчас находишься.
Христианин согласился. На следующее утро они забрались на крышу дома и посмотрели на юг. Там вдали виднелся ослепительной красоты горный кряж с виноградниками и фруктовыми деревьями по склонам, с фонтанами и ключами, от которых невозможно было оторвать глаз... Христианин осведомился о названии этой местности. Они ответили, что это страна Эммануила, которая так же доступна всем пилигримам, как и дом на этой горе.
— И когда ты дойдешь туда, ты увидишь врата в Небесный Град, и пастыри, живущие там, тебе укажут путь к ним.
Наконец Христианин сказал, что ему пора, и они уже более не отговаривали его. Спустившись с крыши, они еще раз зашли в оружейную комнату. Там они вооружили его с ног до головы на случай, если ему придется защищаться от врагов во время пути. Снаряженный таким образом, он направился со своими друзьями к воротам и спросил Бдительного, не проходил ли здесь еще какой пилигрим? Тот ответил утвердительно.
— Не знаете ли вы, как его зовут?
— Я спросил его имя, и он сказал, что зовут его Верный.
— О, знаю, знаю! Он из одного города со мной. Как вы думаете, далеко он уже отсюда ушел?
— Теперь он должен быть у подножия горы.
— Благодарю, добрый друг, да будет с тобой Господь и да пошлет Он тебе еще больше благ за твою доброту.
Он уже хотел попрощаться, но Мудрость, Благочестие, Благоразумие и Милосердие решили проводить его до подошвы горы. Всю дорогу они продолжали вести духовную беседу.
— Насколько труден был подъем в гору, — заметил Христианин, — настолько опасен будет спуск.
— Да, — подтвердила Благоразумие, — тяжело человеку спускаться в долину Унижения, в которую ты теперь входишь, и не оступиться, потому мы и решили проводить тебя.
Христианин очень осторожно продолжал спускаться, но все-таки несколько раз оступился.
Когда они все спустились со склона, Христианин, получив от своих спутниц хлеб, бутылку вина и кисть винограда, простился с ними и один отправился дальше.

Глава девятая
АПОЛЛИОН
В долине Унижения бедному Христианину пришлось туго. Не успел он пройти и несколько метров, как вдруг увидел, что навстречу ему идет ангел бездны по имени АПОЛЛИОН.
Завидев Аполлиона, Христианина обуял сильный, почти животный страх. Он не знал, бежать ли ему прочь или ожидать врага на месте. Но он быстро сообразил, что спина его не прикрыта защитной броней, и если подставить ему спину, злодею не составит особого труда пронзить его тело огненными отравленными стрелами. Христианин решил вступить с ним в бой. Так они и продолжали идти навстречу друг другу. На страшилище страшно было смотреть. Вместо кожи тело Аполлиона было покрыто рыбьей чешуей (чем он особенно гордился), на спине росли огромные, как у дракона, крылья, ноги напоминали медвежьи. Из живота вырывался огонь и дым, а пасть была подобна львиной. Бросив на Христианина уничтожающий, полный гнева взгляд, ангел бездны обратился к нему:
— Откуда ты и куда направляешься?
— Я иду из города Гибель, места всех зол, и направляюсь к Сиону.
— Значит, ты мой подданный, так как вся эта земля принадлежит мне, и я — царь и бог этой земли. Если б я не надеялся, что ты еще можешь мне быть полезен, я бы тебя одним ударом отправил на тот свет.
— Я действительно родился в твоих владениях, но служба у тебя очень тяжела и оплата настолько мизерна, что на нее не проживет ни один человек. И потому, когда я духовно возмужал, я поступил, как многие благоразумные люди — я стал искать выхода из беды.
— Нет владыки, который бы добровольно согласился отдать своих подданных, — грозно сказал АПОЛЛИОН. — Но если ты жалуешься на свою прежнюю службу и плохую оплату, вернись со мною назад, и я обещаю отдать тебе все самое лучшее, что у меня есть.
— Нет, я уже поступил на службу к другому, а именно к Царю царей. Я честный человек и не могу вернуться к тебе.
— Но нередко бывает так, что те, которые выдают себя за слуг Царя, через некоторое время перестают Ему служить и возвращаются ко мне. И ты поступи так же, и все еще образуется.
— Я поклялся Ему в верности. Как я могу теперь изменить Ему? Ведь предательство наказуемо, и я буду казнен!
— Но ты точно так же поступил со мною, однако я готов простить тебя, если ты согласишься вернуться ко мне на службу.
— Обещание тебе я дал еще до своего совершеннолетия. Притом я верю, что Царь, у Которого я теперь на службе, готов забыть и простить мне все, что я делал прежде в угоду тебе. И скажу тебе, ненавистный Аполлион, истинную правду, что я люблю свою новую службу и доволен правлением, обществом и страной своего Владыки. Ни за какие богатства в мире я не променяю Его царство на твое. И потому отойди от меня, я Его слуга и буду следовать лишь за Ним.
— Но взгляни на вещи трезво и подумай, что тебя ждет на твоем пути. Ты ведь знаешь, что Его служители, как правило, кончают плохо, потому что они непокорны мне. Сколько их умерло постыдной смертью! Ты считаешь, что твой Владыка лучше меня и предпочитаешь служить Ему, а Он еще ни разу не покинул Своего города, чтобы прийти на помощь Своему слуге. А сколько раз я, весь мир об этом знает, либо властию своей, либо обманом спасал верных мне от владычества Его и стараний Его! Помогу и тебе.
— Если Он и несколько медлит со Своей помощью, то лишь затем, чтобы испытать любовь и веру Своих подданных. А то, что ты рассказываешь о страданиях их ради имени Его — то это самая великая их слава! Они и не ожидают на земле избавления от зол, они живут в ожидании славы, которую получат, когда их Князь во славе придет со Своими ангелами на землю.
— Но с тех пор, как ты поступил к Нему на службу, ты уже был неверен Ему. Неужели, несмотря на это, ты рассчитываешь получить от Него награду?
— В чем же, Аполлион, был я Ему неверен?
— В самом начале своего путешествия ты пал духом и чуть не утонул в топи Уныния. Ты свернул с правильного пути, чтобы избавиться от своей ноши, вместо того чтобы ждать, пока Он Сам снимет ее с тебя. Ты согрешил, уснув в пути, и потому потерял драгоценный свиток. Ты в душе уже решился повернуть назад, когда увидел львов. Рассказывая о своем путешествии и о том, что ты видел и слышал, ты просто ищешь личной славы во всех своих делах и словах.
— Все это сущая правда. Я в своей жизни совершил гораздо больше дурного, чем ты перечислил. Но Царь, Которому я служу, милосерден и готов мне все простить. Притом, все эти немощи и сомнения одолевали меня еще в твоих владениях, там я стонал под ними, покаялся и наконец получил прощение от самого Царя.
От этих слов Аполлион пришел в ярость и заревел, как лев:
— Я враг этого Царя. Я ненавижу Его, и законы Его, и народ Его; я пришел сюда, чтобы погубить тебя.
— Берегись, Аполлион, и отойди от меня! — мужественно ответил Христианин. — Я иду поистине царским путем к святости. Дай мне дорогу!
Но Аполлион приблизился вплотную к Христианину и грозно воскликнул:
— Мне страх не ведом! Готовься умереть, ибо я клянусь своим подземным царством, что дальше ты уже не пройдешь. Здесь оставишь ты свою душу и свою жизнь!
С этими словами он метнул огненную стрелу прямо ему в грудь. Но Христианин ловко прикрылся щитом и избежал таким образом опасности. Когда он понял, что пришла минута борьбы не на жизнь, а на смерть, он сам двинулся в наступление. Град стрел выпустил Аполлион на бедного пилигрима. Мужественно защищался Христианин, пока боль и кровоточащие раны на голове, руках и ногах не заставили его отступить.
Аполлион с новой силой стал наседать на него. Христианин начал терять силы, так как от полученных ран и потери крови сильно ослабел.
Аполлион, заметив его изнеможение, схватился с пилигримом врукопашную и повалил его на землю. В этот момент Христианин выпустил из рук свой меч. Из груди Аполлиона вырвался торжествующий крик: "Теперь ты мой!". С этими словами он стал душить его с такой силой, что Христианин начал опасаться за свою жизнь. Но Господу было угодно оставить его в живых. Изловчившись, Христианин дотянулся до рукоятки меча.
— Не радуйся, ангел бездны! Я встану! — воскликнул Христианин. С этими словами он так ударил злодея мечом, что тот пошатнулся, словно получил смертельную рану. Заметив это, Христианин добавил:
— Мы победили именем Того, Кто возлюбил нас! Совершенно опешив, Аполлион распустил крылья и улетел прочь. После этого Христианин больше с ним никогда не встречался.
Невозможно даже представить себе тот дикий рев, который испускал Аполлион во время схватки. Стоны и вздохи вылетали из груди Христианина. Но когда он понял, что своим мечом нанес серьезную рану Аполлиону, он с радостной улыбкой поднял свое просветленное лицо к небу.
— Я хочу поблагодарить Бога, Который спас меня от страшных клыков льва и дал мне силы победить это Страшилище.
Вдруг с неба протянулась невидимая рука с листьями от Древа Жизни, которые Христианин приложил к полученным ранам. Раны сразу же затянулись.
Он сел на землю передохнуть, поесть хлеба и глотнуть вина. Укрепившись, он встал и пошел дальше, держа меч на всякий случай в руках.
После долины Унижения начиналась другая долина — долина Смертной Тени, которой Христианину было не миновать, так как путь к Небесному Граду пролегал только через нее. Эта долина напоминала пустыню. Пророк Иеремия так описывает ее: "Это земля пустая и необитаемая. Земля сухая, по которой никто не ходил и где не обитал человек".

Глава десятая
ДОЛИНА СМЕРТНОЙ ТЕНИ
...Вот вижу, как только Христианин вступил в долину Смертной Тени, он повстречал двух человек, которые несли худую молву о прекрасной стране. Они очень торопились, и Христианин спросил их:
— Куда же это вы, господа, так спешите?
— Назад, назад, и тебе советуем, если тебе еще дороги жизнь и мир души!
— Но в чем дело?
— В чем дело? Мы шли тем путем, которым идешь ты, и были уже близки к цели. Но если бы мы прошли еще немного дальше, то уже не смогли бы вернуться, чтобы предостеречь тебя.
— Но что же с вами случилось?
— Мы чуть было не вступили в долину Смертной Тени, но, к счастью, мы догадались вначале взглянуть на нее.
— И что же вы увидели там?
— Что увидели? Одно название долины чего стоит! Там так темно, хоть глаз выколи. Бесчисленное множество демонов, сатиров и драконов бездны летает по долине. Со всех сторон слышны рев и вой, будто тысячи и тысячи закованных в железные цепи стонут и плачут. По небу со страшной скоростью, хаотично, движутся мрачные свинцовые тучи. А над всем этим распростерла свои могучие крылья смерть. Словом, все это ужасно! Это страна мрака, где темно, как самая тьма.
— Ваши слова еще более укрепили мою веру в том, что я нахожусь на правильном пути, который приведет меня к желанной пристани.
— Что ж... Пусть это твой путь, но мы благодарим покорно.
Они быстро исчезли. Христианин же продолжил свой путь, крепко держа в руках обнаженный меч на случай встречи с врагом.
Я заметил, что по правую сторону во всю длину долины тянулся глубокий ров. Это был тот самый ров, к которому во все времена слепой приводил слепого и в котором оба исчезали навсегда. А по левую сторону долины находилась опасная трясина, которая, упади туда и хороший человек, и того засосет. В эту трясину когда-то упал и царь Давид, и ему бы несдобровать, если бы Тот, для Которого все возможно, не пришел ему на помощь.
Тропинка между трясиной и рвом была очень узкой, и бедный Христианин вынужден был идти весьма осторожно. Двигаясь в кромешной тьме, он должен был на ощупь лавировать между болотом и пропастью. Но все— таки он шел, осторожно продвигаясь вперед. Колени дрожали от страха, слышны были даже время от времени его испуганные вскрики.
Примерно на середине пути перед ним разверзлась бездна ада, из которой со страшным шумом вырывались языки пламени и снопы искр. Что делать бедному пилигриму? Ведь мечом против огня не пойдешь? Христианин вложил меч в ножны и взялся за другое оружие, которое называлось Молитва.
"О Господи, прошу Тебя, избавь душу мою!" — взмолился он.
Так он и шел какое-то время, а длинные огненные языки готовы были в любую минуту проглотить его, душераздирающие стоны и крики не прекращались ни на минуту. Иногда ему казалось, что его разрывают на части или топчут ногами, точно дорожную грязь. Вдруг ему почудилось, что его преследует целый вражеский отряд. Он уже хотел повернуть назад, но тут пришла ему в голову мысль, что он уже проделал половину пути по этой жуткой долине. Он с честью выдержал все выпавшие на его долю испытания, и было неизвестно, что опаснее — повернуть назад или идти вперед. И он решил продолжить свой путь. Враги уже наступали ему на пятки... И когда они положили руки на его плечо, он громоподобным голосом воскликнул: "Стану уповать на могущество Господа Бога!". Враги тотчас отступили от него и исчезли во мраке.
Я заметил, что бедный Христианин был так поражен всем увиденным и услышанным, что уже не узнавал своего собственного голоса. Когда он проходил мимо страшного входа в ад, к нему подкрался нечестивый и стал нашептывать ему в ухо самые страшные богохульства. Христианину показалось, что они срываются с его собственных уст. Это вызвало в нем чувство глубокой горести и печали. Он упрекал себя, что может хулить Того, Которого еще недавно так любил. "И если бы я мог сдержаться, то, очевидно, не грешил бы так", — думал он. Но он не догадался заткнуть уши. Тогда бы он сразу понял, откуда исходят эти страшные богохульства.
Совершенно подавленный и не в состоянии произнести ни единого слова, услышал он вдруг среди мрака человеческий голос:
"Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной".
Он несказанно обрадовался. Во-первых, он теперь знал, что еще кто-то, такой же богобоязненный, как он, идет по этой долине. Во-вторых, он понял, что Господь Сам хранит этого человека, странствующего во мраке. "Так почему же Он не сохранит и меня? — подумал Христианин, — хотя здесь я и не вижу Его..." В-третьих, он надеялся догнать этого человека. А со спутником по любой дороге идти веселее. Он прибавил шагу и стал громко звать незнакомца, но тот не отвечал, так как был уже далеко. Стало светать, и Христианин вспомнил слова: "Он претворяет смертную тьму в ясное утро".
Когда совсем рассвело, он обернулся, чтобы наконец разглядеть все те опасности, которые ему среди полного мрака удалось благополучно избежать. Только сейчас он отчетливо увидел, насколько бездонным был ров с одной стороны и насколько ужасна эта трясина с другой. А тропинка между ними была такой узкой! У бедного Христианина волосы на голове встали дыбом! В самой глубине еще были видны все эти летающие чудища, но их пугал свет. Ибо написано: "Он открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную".
В это время на горизонте показалось солнце, что придало Христианину некоторую бодрость духа. Он знал, как ни опасна первая половина долины Смертной Тени, вторая, которую ему предстояло пройти, гораздо опаснее. От места, где он находился, до конца долины — весь путь был уставлен западнями и ловушками, изрыт рвами и глубокими ямами, так что идти по нему в темноте было бы самоубийством. Но, к его счастью, взошло солнце, и он радостно воскликнул: "Светильник Его светил над головой моею, и я при свете Его ходил среди тьмы!".
Вторую половину долины он успел пройти засветло. Вдруг, к немалому ужасу пилигрима, в конце пути он увидел гору человеческих костей, а неподалеку — вертеп, в котором жили в древние времена два великана по имени Язычество и Папство. Это по их вине пилигримы, чьи останки разбросаны были повсюду, подвергались мучениям и пыткам. Христианину повезло, он сумел пройти этот участок пути живым и здоровым, и то лишь потому, что один из великанов умер, а второй, хоть и был еще в живых, но по старости лет и от контузий, полученных в многочисленных битвах, превратился в дряхлого полупомешанного старика. Его одеревеневшие члены не позволяли ему тронуться с места, и он только сидел возле вертепа, качал головой и исторгал вслед проходившим пилигримам угрозы и проклятия, размахивая кулаками от сознания своего собственного бессилия.
Христианин спокойно шел своим путем, пока в недоумении не остановился, услышав обращенные к нему слова оставшегося в живых великана: "Вы ни за что не поумнеете, пока еще многих из ваших не сожгут". Не обращая на эти слова никакого внимания, Христианин прошел мимо, напевая при этом песню:
Из долины Смертной Тени встанем радостно, пойдем
В край небесных откровений, в край, завещанный Христом.
Нас на пути борьба за правду ждет,
Но Божий Вождь пойдет вперед.
Мы победим: Христос поможет нам!
Хоть так слабы, слабы мы.
Мы победим с Христом дружины тьмы.
И луч добра блеснет с небес.
И дружный хор небесных сил
Нам будет петь псалмы побед.

Глава одиннадцатая
ХРИСТИАНИН И ВЕРНЫЙ
На пути своем Христианин поднялся на невысокий пригорок, позволявший пилигримам обозреть окрестность. С вершины он увидел старого друга по имени Верный, который шел впереди тем же путем. Христианин радостно окликнул его:
— Эй, друг, подожди немного и пойдем вместе! Услышав зов. Верный обернулся, и Христианин вновь закричал ему:
— Стой, подожди меня! Но Верный ответил:
— Не могу! Кровавые мстители идут за мной по пятам. Эти слова подстегнули Христианина, и он, собрав последние силы, пустился бегом догонять его. Ему удалось даже обогнать его, с самодовольной улыбкой взглянув при этом на Верного. Но неожиданно он споткнулся и упал, да так, что сам подняться на ноги не смог, и Верный подбежал помочь ему.
После этого они пошли вместе, обсуждая пережитое.
— Дорогой брат, я очень рад, — сказал Христианин, — что мне удалось догнать тебя. Господь так свел наши пути, что мы можем вместе продолжить наше путешествие.
— Я рассчитывал, любезный друг, — ответил Верный, — выйти вместе с тобой из нашего города, но ты отправился раньше меня, и я весь этот опасный путь прошел в одиночестве.
— А долго ли ты еще жил в городе Гибель после того, как я покинул его?
— До тех пор, пока не почувствовал, что долее оставаться там не могу. Много разных слухов и толков было после твоего ухода, говорили даже, что город наш скоро будет сожжен небесным огнем.
— Что ты говоришь?!
— Да, одно время только и разговоров было, что об этом!
— И все-таки никто, кроме тебя, не пожелал спастись от погибели?
— Хоть гибель города и была темой номер один, серьезно в это никто так и не поверил. Я собственными ушами слышал, как в пылу разговора некоторые с насмешкой отзывались о тебе и о твоем путешествии, которое они называли пилигримством; но я лично ни на минуту не сомневался в том, что наш город будет сожжен огнем и серой, и потому ушел оттуда.
— Не слышал ли ты что-нибудь о Сговорчивом?
— Да, слышал, что он дошел было с тобой до самой топи Уныния. Утверждают, что там он провалился, и вернувшись, не захотел в этом сознаться. Но я в этом не сомневался, потому что он был с ног до головы запачкан болотной тиной.
— А что сказали ему наши соседи?
— После своего возвращения он стал всеобщим посмешищем. Многие при этом еще и презирали его, и почти никто не хотел дать ему работу. Его положение сегодня во много раз хуже, чем до его ухода из города.
— Но почему же они так с ним обходились, если сами презирали путь, которым он намеревался идти?
— Вот что они говорили: "На виселицу его! Он отступник! Он изменил своему исповеданию!". Мне кажется, что сам Господь настроил всех против него и сделал его притчей во языцах.
— А лично ты говорил с ним об этом?
— Я однажды встретился с ним на улице, но он тотчас перешел на другую сторону, как будто пристыженный. Так и не удалось мне переговорить с ним.
— Вначале, когда мы двинулись с ним в путь, я, признаюсь, возлагал на него большие надежды. Но теперь мне сдается, что он погибнет вместе со всем городом. Не зря говорят: "Пес возвращается на свою блевотину", и "Вымытая свинья идет валяться в грязи". Оставим его. Расскажи мне лучше, друг мой, что тебе пришлось пережить в пути, в какие попасть приключения?
— Я миновал топь, в которую ты упал, и дошел до врат, не подвергаясь особым опасностям. Потом я встретил некую личность по имени Распутство, которая пыталась соблазнить меня.
— Хорошо, что ты от нее спасся. Иосиф сильно был ею искушен и чуть было не поплатился за это своей жизнью. А какое зло причинила тебе эта личность?
— Ты даже представить себе не можешь, какие у нее приемы, чтобы завладеть людьми. Распутство льстива, прилипчива, обещает всякого рода радости и наслаждения.
— Однако Распутство ведь не могла обещать тебе радости спокойной совести?
— Зато всякие плотские и чувственные наслаждения!
— Слава Богу, что ты ей не попался! Ведь ты отверг ее услуги?
— Конечно, вспомнив слова: "Стопы ее достигают преисподней". Вот я и закрыл глаза, потому что боялся оказаться околдованным, и продолжил свой путь.
— Были ли еще какие-нибудь приключения?
— У самого подножия горы Затруднение, с которой я спустился, я встретил дряхлого старика. Ему интересно было узнать, кто я и куда иду. Я ответил, что зовусь пилигримом и направляюсь в Небесный Град. "Ты мне кажешься честным малым, не хочешь ли ты поселиться у меня и получать хорошее жалованье?" Я спросил его, кто он и где живет. Он мне представился Ветхим Адамом из города Обмана. Я поинтересовался его работой и жалованьем.
"Я держу дом терпимости. Жалованье же мое — я тебя сделаю своим наследником. В моем доме собраны самые драгоценные сокровища мира. Есть и прислуга. Это мои дочери". — "А сколько у тебя дочерей?"
— "Трое, — ответил он. — Вожделение Плоти, Похоть Глаз и Гордость Житейская. Если захочешь, могу дать одну из них тебе в жены". — "Как долго я смогу жить у тебя?" — спросил я его. — "До самой смерти", — был ответ.
— Ну, и что же ты решил?
— Сначала я был склонен согласиться. Его предложение показалось мне заманчивым и приемлемым. Но потом я словно прочел у него на лбу: "Отвергни ветхого человека с его делами".
— И что же дальше?
— То, что я прочел на лбу этого старца, настолько поразило меня, что я тут же смекнул: если я с ним войду в дом, он тотчас продаст меня в рабство. Я посоветовал ему сохранить все эти красивые слова для себя. Тогда он начал мне угрожать, что пошлет мне вслед человека, который испортит мне настроение на весь дальнейший путь. Я повернулся, чтобы уйти, как вдруг почувствовал резкий удар. В глазах потемнело от боли, и мне показалось, будто из меня вырвали кусок мяса. От жгучей боли я воскликнул: "О, жалкий я человек!".
Как мне удалось высвободиться из его цепких рук, подняться на ноги и продолжить свой путь, я и сам не знаю. Не прошел я и половины пути, как, обернувшись назад, увидел, что кто-то бежит за мной со скоростью ветра. Этот кто-то догнал меня на том самом месте, где стоит беседка для отдыха.
— Я тоже там остановился было отдохнуть, — признался Христианин, — но заснул так крепко, что выронил из-за пазухи свой свиток.
— Но выслушай меня, брат, — продолжал Верный. — Как только этот незнакомец меня догнал, он ударил меня по голове с такой силой, что я повалился, точно мертвый. Придя в себя, я смог лишь прошептать: "За что?". Голос его подобен был грому: "За твое тайное стремление к Ветхому Адаму". Тут он стал снова бить меня в грудь. Я стал молить его о пощаде, но он ответил, что чувство пощады ему неведомо. Без сомнения, я бы вскоре скончался от его побоев, если бы кто-то не подошел к нему и не приказал остановиться.
— А кто же это был? — спросил Христианин.
— Я Его сначала не узнал, но потом заметил следы от ран на Его руках и в боку. Тогда я понял, что это был Сам Господь...
— Человек, избивавший тебя, был Моисей. Он не щадит никого и вообще не ведает, что это такое — щадить людей, преступивших его закон.
— Это была не первая моя встреча с ним. Он уже приходил ко мне домой и грозил сжечь кровлю дома моего, если еще долго буду медлить.
— Заметил ли ты Чертог, который стоит на самой вершине горы, где тебя догнал Моисей? — спросил Христианин.
— О да, и львов, спящих перед входом. Был полдень. У меня оставалось еще много времени; я, не останавливаясь, прошел мимо привратника и спустился с горы.
— Он мне как раз и передал, что ты прошел мимо дома. А жаль, что ты не вошел в Чертог. Ты бы увидел там много достопримечательного, что запоминается на всю жизнь. Но скажи, пожалуйста, встретил ли ты кого-нибудь в долине Унижения?
— Да, я встретил там одного по имени Недовольный, который уговаривал меня повернуть с ним назад. Главная причина его недовольства состояла в том, что человек в этой долине лишен всяких почестей. Если же я буду настолько глуп и все-таки решусь пройти долину Унижения, то я оскорблю всех своих друзей: Гордость, Надменность, Самомнение, Мирскую Славу.
— Что же ты на это ему ответил?
— Я сказал, что все они являются моими родственниками по плоти. Однако после того, как я стал пилигримом, они от меня отреклись. Я также порвал всякую связь с ними. Что же касается долины Унижения, то, по— моему, он совсем неверно истолковывает ее значение. "Унижение предшествует чести, а надменность влечет за собой падение". Да я лучше пройду долину Унижения, чем соглашусь с советами Недовольного.
— А больше ты никого не встретил в долине?
— Как же, встретил одного по имени Стыд. Я, право, еще не встречал в своей жизни человека, у которого бы имя настолько не соответствовало его сущности. С другими еще можно было о чем-то договориться, но от этого же нахала невозможно было избавиться!
— Что же он говорил?
— Он восстал против самой религии, утверждая, что это занятие жалкое, подлое и недостойно умного человека. Совестливость — черта характера, позорящая мужчину. Для человека здравого смешно и стыдно всегда обдумывать каждое свое слово и каждый поступок, а расстаться с буйной, свободной жизнью, свойственной смельчакам всех времен, — великая глупость в глазах наших современников. Очень мало великих, богатых и умных мира сего решались идти честным путем, потому что боялись рисковать, делая ставку на неизвестное будущее. Живыми и яркими красками он описывал, какое презренное и униженное положение занимают пилигримы в свете. Стыд и позор, когда человек начинает плакать, мучиться угрызениями совести, слушая в церкви проповедь, а дома у себя вздыхает о духовной испорченности, просит прощения у соседей за какую-нибудь обиду, нанесенную ему много лет назад, или за слово, сказанное сгоряча, вернет взятое без спросу. Религия делает человека странным в глазах большого света, потому что каждый человек имеет маленькие слабости (так он называет пороки), от которых верующий человек старается избавиться. И потому христианин, как правило, вынужден общаться с теми, кто далек от светского общества, образуя с ними нечто вроде духовного братства. Разве это не постыдно? Говорил он со мною долго и о многом, всего и передать невозможно.
— Что же ты возразил ему на это?
— Что? Да я просто не знал, что и говорить! Он меня довел до такого состояния, что я покраснел, и этот Стыд чуть было не взял надо мною верх. К счастью, я вовремя вспомнил стих: "то, что высоко у людей, мерзость пред Богом". И тут до меня дошло, что Стыд говорит только о людях, но не объясняет, как велик Бог и Его Слово. Я подумал, что в день суда нам будет вынесен смертный приговор или, наоборот, дарована жизнь вечная не по степени нашей дерзости и гордости в мире, а по мудрости и закону Всевышнего. Нет, подумал я, то, что велит Бог — лучше, хотя бы весь мир восстал против Его Слова. А Господь повелевает нам иметь веру и чистую совесть. Поэтому те, которые решаются прослыть дураками в глазах мира ради Царства Небесного, будут самыми мудрыми в этом Царстве. Бедняк, любящий Христа, намного богаче самых знатных мирян, которые ненавидят имя Его. И во всю силу своих легких я крикнул ему прямо в лицо: "Стыд, удались от меня, ты враг моего спасения: неужели предпочту служить тебе, нежели Всемогущему Богу моему? Как я посмотрю Ему в глаза, когда Он придет? Если я буду стыдиться здесь Его и Его служителей, то какое право я имею ждать от Него благословения?". Но уверяю тебя, друг, этот Стыд — нахальный тип. На ухо он шептал мне всякую чушь, как, например, что смешны некоторые моменты веры и как долго он искал со мной встречи. Наконец я ему решительно заявил, что он напрасно меня преследует, потому что то, что он считает презренным, я расцениваю как высшую славу. Надо ли говорить, как я обрадовался, избавившись, наконец, от своего докучливого советчика...
— Я очень рад за тебя, брат, — ответил Христианин, — что ты все-таки сумел отделаться от этого нахала. В самом деле, он мало соответствует своему имени. Вместо того, чтобы прятаться, он гонится за нами повсюду, желая внушить нам стыд при исполнении нашего долга. Но будем всегда оказывать ему сопротивление, ибо сказано:
"Мудрые наследуют славу, а глупые — стыд".
— Я думаю, — заметил Верный, — что мы должны молить о помощи Того, Кто желает видеть нас мужественными борцами за истину.
— Конечно. А более никого не встретил ты в этой долине?
— Нет, более никого. Всю дорогу солнце сияло над моей головой, даже в долине Смертной Тени.
— Тебе больше повезло, друг!
И Христианин в свою очередь рассказал товарищу про все свои опасные приключения...

Глава двенадцатая
КРАСНОБАЙ
Спустя какое-то время Верный увидел человека, идущего на некотором расстоянии от них. Звали этого человека Краснобай. Он был довольно высок, статен и красив собою. К нему — то Верный и обратился с вопросом.
— Друг, куда направил свои стопы? Не в небесную ли страну?
— Именно туда.
— Прекрасно, тогда мы можем идти вместе.
— С удовольствием, будем друзьями.
— Так идем, а заодно и побеседуем о духовной пище.
— Мне всегда доставляет огромное удовольствие беседовать с умными людьми о высоких материях, — ответил Краснобай. — Я рад, что встретил единомышленников. Случай, скажу вам откровенно, довольно редкий. Чаще встречаешь путешественников, предпочитающих пустые разговоры.
— Очень грустный факт, — заметил Верный. — Для чего дан человеку язык, если не для прославления Бога и Его дел?
— Твои слова убеждения мне по сердцу. Что может быть приятнее и полезнее такой беседы? Особенно для такого человека, как я, который восхищается всякого рода чудесами. Где еще можно найти такое точное и ясное, подробное и вместе с тем лаконичное описание истории, загадочных сил природы, чудес и знамений, как это сделано в Священном Писании.
— Все это так. Но цель нашей беседы извлечь из нее максимальную пользу.
— И я так думаю. Дискутировать на эти темы весьма полезно. В беседе человек познает очень многое, о чем прежде и не догадывался, так например, пустоту, никчемность земных и значимость небесных ценностей, ничтожность наших дел, необходимость возрождения Святым Духом и спасения через Иисуса Христа. Кроме того, человек понимает, что есть покаяние, вера, молитва, терпение. Наконец, он учится опровергать ложные учения, отстаивать истину и наставлять на праведный путь неверующих.
— Все это верно, и мне очень приятно слышать это от тебя...
— Увы! Отсутствие подобных бесед, — отвечал Краснобай, — как раз и является причиной того, что столько людей не понимает необходимость и важность веры и воздействия благодати на их человеческие души для достижения вечной жизни. Они живут в полном неведении, считая, что строгим соблюдением буквы закона могут попасть в Царство Божие.
— Да, но позволь заметить, что познание этой истины есть дар Божий. Человек не может добиться этого только лишь своим усердием или пустыми разговорами на эту тему.
— О, я прекрасно понимаю, что человек ничего не может взять себе сам, если оно не дано ему будет свыше. Все по благодати — не по делам. В доказательство я могу привести тебе множество мест из Священного Писания.
— Хорошо, так какую же тему мы теперь изберем для нашей беседы?
— О, по мне любую! Мне не составляет никакого труда рассуждать о небесном и о земном, о светском и о духовном, о прошлом и о будущем, на тему нравственности и о Евангелии. Я много интересного могу рассказать о своем отечестве и о дальних странах, о важных и о менее важных вещах. Мне любая тема по плечу.
Верный очень удивился ответу путника, подошел к Христианину, который шел несколько поодаль, и сказал ему тихо:
— Какого хорошего спутника мы получили. Настоящая ходячая энциклопедия!
Христианин улыбнулся:
— Этот господин, которым ты так восхищаешься, умеет хорошо морочить голову.
— А разве ты его знаешь?
— Может быть, лучше, чем он сам себя знает.
— Так скажи, пожалуйста, кто он?
— Его зовут Краснобай. Он из нашего города. Удивляюсь, что ты его не знаешь. Хотя вполне может быть, ведь город наш так велик...
— Чей он сын и где он живет?
— Его отца зовут Болтуном, а живет он во Вральном ряду. В городе он известен как Краснобай из Врального ряда. Он очень жалкий и несчастный человек.
— Однако какое приятное впечатление он производит.
— Да, он всем кажется премилым человеком, пока не познакомишься с ним поближе. На людях он разыгрывает святошу, а дома он ненавистный, отвратительный тип. Его можно сравнить с картиной, которая красива только издали.
— Мне сдается, что ты все-таки шутишь.
— Боже упаси, чтобы я в шутку стал чернить своего брата. Я тебе о нем еще кое-что поведаю. Этот человек чувствует себя, как рыба в воде, в любом обществе. Так же, как он с тобой сейчас разговаривал, он будет рассуждать с соседом за кружкой пива в кабаке, и чем больше хмеля ударит ему в голову, тем красноречивее поток его речи. Настоящая вера не чувствуется ни в сердце его, ни в душе, ни в его поведении. У него одно на уме: показать свое красноречие и как можно искуснее поболтать.
— Неужели я так сильно ошибся в этом человеке? — изумился Верный.
-Да, ошибся... Это о таких сказано: "Они говорят, но не исполняют", и "Царство Божие не в слове, а в силе". Он говорит о молитве, о покаянии, о вере, о духовном возрождении, но, к сожалению, это только слова. В душе у него ничего святого нет. Я бывал у него, видел его в кругу семьи и вне ее... В его доме нет веры. В его семье никто не молится, и не встретишь у него никого, в ком чувствовалось бы раскаяние. Он поистине позорное пятно на белоснежном платье христианства. Своим краснобайством он клевещет на Иисуса Христа. Вне дома он "святой", у себя — сатана. И его бедная семья сильно от этого страдает: с близкими он сварлив и зол, с прислугой несправедлив. Он очень скуп и постоянно норовит другого надуть, обмануть или провести. Для достижения своей цели он не стесняется в выборе средств. Самое страшное, он и сыновей своих воспитывает в том же духе, и если заметит в ком из них склонность к богобоязненности, сразу называет его при всех дураком и болваном. Мне кажется, он своей порочной жизнью очень многих оттолкнул от веры, и если Господь не остановит его, он еще многих погубит.
— Я, конечно, не имею права сомневаться в твоих словах, так как ты его знаешь лично и судишь о людях, как подобает христианину.
— Если бы я не знал этого человека, я, вероятно, разделил бы твое мнение. Скажу больше, если бы все это мне рассказали люди, враждебно настроенные к религии, я счел бы это за клевету (ведь на богобоязненных нередко клевещут). Но все, что я рассказал тебе, и — увы! — гораздо более того, результат моих собственных наблюдений. Люди порядочные стыдятся знакомства с ним. Одно его имя заставляет людей краснеть. Никто не решается назвать его братом или другом.
— Да, теперь я вижу, что слово и дело — два совершенно разных понятия. Впредь стану внимательнее.
— Конечно, это разные вещи. Тело и душа ведь тоже не одно и то же. Тело без души мертво, так же и слово без дела пустой звук. "Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом состоит и в том, чтобы утешать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира". Краснобаю это не нужно: он считает, что истинным христианином можно стать и без того, чтобы дело делать. Тем самым он обманывает свою собственную душу. Слушать — значит принять семя в сердце: но еще неизвестно, взойдет ли оно и будет ли плодоносно. В день суда не спросят: слушали ли вы и рассуждали ли, но были ли исполнителями? В зависимости от ответа и судимы будем. Конец света можно сравнить с жатвой, когда жнецы соберут плоды — плоды веры. Я это говорю лишь затем, чтобы показать тебе, как жалко будет выглядеть исповедание Краснобая в тот день.
— Это напоминает мне, — заметил в ответ Верный, — объяснение Моисея, как отличить чистое животное от нечистого: "Всякое животное, у которого раздвоены копыта и которое жует жвачку, чисто. Животное, у которого только копыта раздвоены, но которое не жует жвачку, или же которое жует жвачку, но не имеет раздвоенного копыта, нечисто". Краснобая можно сравнить с нечистым животным. Он жует жвачку, то есть пережевывает слова, но не решается расстаться с грехом...
— Ты правильно понимаешь смысл библейского текста. К этому еще добавлю: апостол Павел называл некоторых людей, а именно краснобаев, медью звенящей или кимвалом звучащим. Это люди, лишенные истинной веры и евангельской благодати. Они не могут быть приняты в небесную обитель с детьми Божьими.
— Признаюсь, общество этого человека было мне очень приятно. Но ты открыл мне глаза. Как же мы теперь избавимся от него?
— Послушайся моего совета, и ты увидишь, что и ему скоро надоест твое общество, разве только Господу будет угодно тронуть его душу и обратить ее. Подойди к нему и заведи серьезный разговор о силе воздействия Божьей благодати на человека. И просто спроси его, чувствует ли он эту силу в своем сердце, в своем доме и во всей своей жизни?
Верный снова подошел к Краснобаю:
— Эй, брат, веселее! О чем задумался?
— Я вот думаю, сколь о многом мы могли бы поговорить за это время.
— Что ж, пожалуй, начнем. Если ты мне позволишь избрать тему для беседы, я предложил бы следующую: как, каким образом проявляется спасительная благодать Божия в сердце человека?
— Я понял, о чем ты хочешь повести разговор. Вопрос, действительно, немаловажный, и я тебе с удовольствием на него отвечу. Вот вкратце мой ответ. Во-первых, если Божья благодать живет в сердце человека, она вызывает в нем бурю негодования против греха. Во-вторых,..
— Погоди, не спеши. Мне кажется, тебе следовало бы сказать, что Божия благодать вызывает в душе ненависть и отвращение ко греху.
— Да, но какая же разница между негодованием и ненавистью?
— О, большая! Человек приличия ради может красивыми словами высказывать свое возмущение грехом, но ненавидеть грех можно только под воздействием Божьей благодати. Я слышал многих проповедников, которые с кафедры громко возмущались грехом, клеймили его, но отлично с ним уживались в сердце, в доме и во всей своей жизни. Супруга царедворца Потифара громко рассказывала всем о своей святости, а на самом деле была прелюбодейкой. Некоторые бичуют грех очень своеобразно. Таких можно сравнить с матерью, которая журит своего ребенка за шалость, а потом сразу же обнимает и ласкает его.
— Ты, я вижу, хочешь поймать меня на слове...
— Нет, я хочу только ясности.
— Позволь мне высказать свою мысль до конца. Во-вторых, хорошее знание библейских истин.
— С этого тебе следовало бы начать. Библейские истины можно знать на пятерку с плюсом и при этом не иметь в душе Божьей благодати. Человек может приобрести самые глубокие познания и оставаться ничем, т.е. не быть чадом Божиим. Когда Христос спросил Своих учеников: "Знаете ли вы все это?" — ученики ответили:
"Знаем". — "Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете". Он называет блаженными не знающих, но исполняющих. Существует вид познания, не сопровождающийся практической деятельностью, своего рода теоретическое познание. Встречаются слуги, прекрасно знающие волю своего господина, но не исполняющие его волю. Человек может знать евангельские истины наизусть и не быть христианином. Поэтому твой вывод неверен. Теория нравится краснобаям и хвастунам, а Богу нужна практика. Конечно, практика без познания невозможна. Вообще существует два вида познаний: один вид ограничивается словесными рассуждениями, а другой базируется на благодати, вере и любви, заставляющие человека с желанием и радостью исполнять волю Бога. Человека поверхностного удовлетворяет первый вид познания, а христианин не мыслит себя без второго вида: "Вразуми меня, и буду соблюдать закон Твой и хранить его всем сердцем".
— Ты опять пытаешься поймать меня на слове, это не может послужить нам к назиданию.
— Тогда приведи другое доказательство действия благодати.
— Нет, не хочу, я вижу, что мы с тобой не договоримся.
— Тогда позволь мне это сделать.
— Что ж, пожалуйста.
— Действие благодати проявляется в душе того, кто ее получил, и для тех, кто близок с ним. Получивший этот драгоценный подарок сознает свою греховность, он понимает, что за свое неверие он непременно будет отвержен Богом, если при жизни не получит помилования Божия через веру в Иисуса Христа. Это сознание рождает в его душе скорбь и стыд за свой грех. И вот ему открывается Сам Спаситель Иисус Христос. Человек понимает необходимость заключить с Иисусом Христом на всю жизнь союз. Тогда в нем зарождается духовная жажда, которую обещано утолить. Насколько сильна будет вера в своего Спасителя, настолько велика будет его радость, стабилен его душевный покой, велико стремление к святости, огромно желание познать Его еще лучше и служить Ему на земле. А между тем сам человек далеко не всегда способен признать эти чувства за проявление действия благодати по той простой причине, что грех еще имеет какую-то власть над ним, и он еще не до конца познал святые истины. И подчас требуется немало времени, чтобы возрожденный духовно понял: то, что в нем происходит, есть результат действия в нем благодати Божьей. Родственники, близкие и знакомые также замечают проявление действия Божьей благодати в душе обращенного грешника. Вновь рожденный и не скрывает, что он верит в Иисуса Христа как своего личного Спасителя. Он полностью меняет свой образ жизни в соответствии со своим исповеданием. Его отношение к самым близким и совсем незнакомым, к единомышленникам и мирянам, его стремление очиститься от греха и не поддаваться искушениям дьявола, его желание любить ближнего, как самого себя, и принимать все из Божьих рук, верно служить Иисусу Христу не на словах, а на деле — вот что характеризует человека, в душе которого живет Божья благодать. Если это краткое описание действия Божьей благодати на человека вызвало в тебе какие-либо возражения, я их готов выслушать; если же нет, позволь мне задать еще один вопрос.
— О нет, мое дело сейчас не опровергать, а слушать, и потому с нетерпением жду следующего вопроса.
— Вот он. Соответствует ли твой образ жизни тем принципам, которые ты мне изложил? Или же вся твоя вера зиждется только на словах, а не на деле? Прошу тебя, если ты намерен ответить на мой вопрос, обещай говорить только правду, на что Господь на небе сможет сказать: "Аминь", а совесть твоя — подтвердить. "Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь". Выдавать себя за христианина и продолжать жить по-старому, иными словами, быть волком в овечьей шкуре — великое зло.
Краснобай при этих словах даже слегка смутился и покраснел, но вскоре оправился и ответил:
— Ты далеко зашел и договорился до таких понятий, как совесть и Бог, Которого хочешь призвать в свидетели. Скажу честно, не ожидал я, что наша беседа примет такой оборот. Ты разговариваешь со мной, как с ребенком. Я вовсе не собираюсь отвечать на подобные вопросы, разве только если б признал тебя моим законоучителем или судьей... Но скажи, почему ты мне задал все эти вопросы?
— Потому что я заметил, как ты скор на разговоры. Скажу тебе откровенно, я слышал, что вся твоя религия только слова и что твои разговоры о христианстве противоречат твоему образу жизни, который ты ведешь. Говорят, что ты позоришь христиан, что твои нечестивые дела уже многих сбили с правильного пути, а для скольких еще ты представляешь серьезную опасность! Твое понятие христианства прекрасно уживается с пьянством, жадностью, безнравственностью, божбой, ложью, завистью и связями с подозрительным обществом. "Одна паршивая овца все стадо портит". Эта пословица очень подходит к тебе: ты позоришь всех верующих!
— Если ты так легко веришь слухам и столь резко осуждаешь меня, то я могу заключить, что ты просто сварливый человек, с которым даже связываться не стоит. Всего хорошего!
— Ну, что я тебе говорил? — встретил Христианин Верного. — Я знал, что так случится. Твои слова и его мышление не имеют ничего общего. Он предпочел расстаться с тобой, нежели со своей грешной жизнью. Пусть идет, для нас не велика потеря, лишь он один в проигрыше. Все равно, рано или поздно, мы должны были бы с ним расстаться. Его общество скомпрометировало бы нас. Апостол Павел предупреждает: "От таких удаляйтесь".
— Я, впрочем, очень рад, что начал с ним этот разговор, — ответил Верный. — Быть может, он когда-нибудь вспомнит мои слова, и они пойдут ему на пользу. Во всяком случае, я честно высказал ему все и не несу более ответственности в случае его погибели.
— Ты правильно поступил, постаравшись открыть ему глаза на его заблуждения. Сегодня редко встречаются люди, умеющие открыто говорить правду. Поэтому и живет на земле так много краснобаев, у которых слово расходится с делом. Будучи принятыми в число истинных христиан, они становятся соблазном для мирян, являются позорным пятном для христианства и оскорблением для искренних душ. И если бы все относились к подобным лицемерам, как ты, то они либо изменили бы свой образ жизни к лучшему, либо совсем вышли бы из сообщества христиан.
За такой беседой пустынный путь, которым они шли, показался им менее однообразным и утомительным. С песней стало совсем легко:
Шел я в мире, заблудился, встал в раздумье перед рвом,
Но теперь я обратился и иду другим путем.
Прежде рвался я к Содому и к погибельным делам,
А теперь иду я к дому и к Сионским воротам.
Прежде я к греху стремился, к удовольствиям мирским,
А теперь с грехом простился и живу с Христом благим.
Все порочные влеченья я оставил позади.
И теперь одни виденья: рай и счастье впереди.
Но не сам я обратился — Богом к Богу привлечен.
Я от мира отвратился, Богом был я обращен.
О Господь, благодаренье и хвалу мой дух поет
За святое обращенье!.. О, веди меня вперед!

Нажми сюда чтобы скачать всю книгу

Наши Планы

Форум

Гостевая книга

CHAT

Библиотека

Обратная связь

Мы всегда для вас по майлу mir-wam@narod.ru